Киселёвская волость

Из истории Малой Родины. Для тех, кто идёт за нами.

16 августа в Орешках будут отмечать ставший у нас традиционным День села. В какой-то степени этот праздник напоминает те самые «престольные праздники», что существовали веками и касались конкретных селений, и которые посвящались знаменательным датам, именам и событиям из истории Русского православия.

Кто знает — а может, вместе с возрождением подобных народных традиций возродится и прежнее здешнее многолюдье — в Казакове и Боронкине, в Туркове и Нисконицах, в Борках и Воронове, в Липках, Веретье и Никифоркове? И во многих тысячах иных, ныне обездоленных и заброшенных, полупустых и вовсе пустых, русских деревнях и сёлах?

Как говорится, надежда умирает последней…

А теперь — заметки из не очень давней истории тех мест, где 16 августа состоится «персональный» праздник.

Вначале было слово.

С этого и начну.

Из «Статистического Сборника Тверской губернии», 1890 год.

Старицкий уезд: 137453 жителя, семей — 22671. Семья в ср. — 6,1 душ обоего пола …

Как явствует из Сборника, в уезде было 12 волостей.

В том числе:

Киселёвская волость расположена на крайнем северо-западе уезда. Это самая обширная и самая малолюдная волость в уезде. Леса и теперь составляют около 1/3 всей площади. Местность ровная; почва у берегов рек супесчаная, вдали от них — иловатая и подзолистая. Самые значительные селения расположены по берегам Большой и Малой Коши, Ворчалы. Каменки и Рясенки, менее значительные — по ручьям и по местам когда-то вырубленных и выжженных лесов.

Всего в волости 36 селений. В них 1029 дворов; душ мужского пола — 2880, женского — 3092; плотность населения 17,1 чел. на кв. версту…

Селения: Борки, Знаменка (Ключики), Каменка (Сопки), Лубенкино, Нисконицы, Вороново, Турково, Семёновка, Липки, Орешки (центр волости), Коровкино, Заход, Веретье, Киселёво, Морозово, Лыткино, Ивлево, Быково, Карманиха, Никифорково, Шептуны, Казаково (Озерки), Тёплая, Бабино (Никольское), Хорошево, Яковково, Башарово, Перлево, Гришкино, Беклово, Денисиха, Ново-Городище, Рябиниха, Еруново, Горицы, Станы.

(Вне списка, как видим, оказалось село Боронкино; скорее всего, писарь виноват — Г.А.)…

До 25 жителей в селении — 1 с 4-мя дворами, в котором 9 мужчин и 9 женщин; от 26 до 100 — 11 (112 дворов, 333 мужчины и 328 женщин); от 100 до 250 — 16 (416 дворов, 1116 мужчин и 1309 женщин); от 250 до 500 — 8 (490 дворов, 1371 мужчина и 1446 женщин).

Возраст населения (процент): до 1 года — 3,3; от 1 года до 5 лет — 12,5; от 5 до 8 — 9,6; 8 — 14 — 13,2; старше 14 лет — 61, 2…

Распределение рабочей силы по семьям (процент):

Не бобыли (процент): без работника и подростка — 5,5; с одним подростком — 1,6; с одним работником — 61,2; с двумя работниками — 23,0; с тремя и более — 8,7.

Бобыльские семьи: без работника и подростка — 40,4; с одним работником — 40,5… Величина душевого надела — 4,5 десятины…

…Разумеется, этими данными статистические сведения по Киселёвской волости не исчерпываются. А из всех прочих, безусловно, следует упомянуть рождаемость-смертность, и урожайность-плодовитость.

Причём не только матери-земли, но и женщины-матери…

Общая рождаемость в среднем за последние 7 лет — 47 человек на 1000 жителей, смертность — 33,6. Средний размер семьи — 6,6 чел.

По урожайности разброс весьма велик — она колебалась, в зависимости от состояния хозяйств и качества земли — в широких пределах: по ржи — от «сам-девять» до «сам-два» (землевладение потомственных дворян в сельце Беклово и крестьянское хозяйство в дер. Волосково, соответственно).

Средняя плодовитость женщины составляла 6,5 детей…

И последнее — по семейному состоянию: мужчин холостых — 318, женщин незамужних — 1163, вдовых — 69…

А за тридцать лет до выхода «Сборника…» — в год отмены крепостного права — в означенной волости произошли события, удостоившиеся внимания самого Тверского губернатора — поскольку в адрес последнего поступило письмо от председателя Старицкого Мирового Съезда Козлова, датированное 24 августа 1861 года.

В своём письме «Его Сиятельству Военному губернатору города Твери и Тверскому Гражданскому Губернатору графу Баранову» автор сообщает о происшествии, имевшем место в Киселёвской волости, подробно излагает суть инцидента, возникшего, как это следует из письма, из-за решения схода сельских старост запретить отработку барщины в выходные и праздничные дни. Более того, оказывается, что недавно избранный волостным старшиной «временно-обязанный» крестьянин деревни Турково Фёдор Ефимов даже приказал с нарушителей взыскивать штраф — 50 копеек серебром.

Собственно, инициатором письма губернатору был не сам Козлов — он был вынужден сделать это по настоятельной просьбе тамошних помещиков, нёсших ощутимые потери от «самоуправства» старост и старшины. Особо обиженными оказались «девица и госпожа» Полибина — владелица деревни Морозово и его сосед помещик Костерев.

В своём заявлении, которое подробно цитируется Козловым, Полибина сообщает:

Необыкновенный случай вынуждает меня прибегнуть к Господину Мировому Посреднику, прося законной защиты. Моё поле ржаное и до 3 августа почти не сжато, причина этому уменьшение по закону работниц, а по найму никто не идёт…

Далее «девица» поясняет, что она даже обращалась к священнику Боронкинской церкви с просьбой разъяснить крестьянам о безгреховности работы в праздники, ибо помощь ближнему — дело благое. И что староста её деревни, услышав это и вняв проповеди, в следующее воскресенье «с добровольного согласия» десяти крестьянок прислал их на работу «за плату». Но получился конфуз. Поскольку усадьба Полибиной находилась рядом с волостным правлением — в деревне Киселёво, расположенном на другом берегу Большой Коши — то собравшиеся в тот день на очередную «сходку» сельские старосты и сам волостной старшина Фёдор Ефимов нарушение их «приговора» увидели и потребовали от Морозовского старосты Петра Павлова уплатить штраф.

Наорали на него, — жалуется помещица, — с требованием штрафа; первый Орешкинский староста и судья, вслед за ним Барковский, Нисконицкий и Киселёвский старосты, говоря как он смел дать работу помещице, пускай их поля стоят несжаты, из господ всех надо выжать сок и притеснять как можно больше… Старшина же, слыша всё это, молчал…

Естественно, на том дело не кончилось. Споры продолжались и 1 августа вспыхнули с новой силой, причём произошло это прямо в Боронкинской церкви после литургии. Когда священник стал внушать прихожанам мысль о безгреховности работы на помещиков в праздники, то, по словам Полибиной, Киселёвский крестьянин, именно старостин отец, вышел из толпы, взял за рукав старшину и сказал: «Ты больше не слушай, что батюшка говорит, а знай делай по-своему как знаешь».

Сообщает «девица и госпожа» также о выкриках из толпы, и вообще о «большом шуме» — даже в самом храме; при этом она не сомневается, что всё происходящее явно указывает на «общий заговор» старшины и старост против помещиков и убеждена в том, что… злоупотребление и возмущение не должно быть оставлено без исследования и законного наказания…

У соседа Полибиной — помещика Костерева — для обращения к уездному начальству нашлись несколько иные причины:

В прежние времена крестьяне все вообще имели право пойти в праздники пособить желающим, работать толокого или за деньги… Ныне, по малости рук, они решительно отказываются, говоря, что они согласились и дали обещание старшине твёрдо выполнять решение толокого или за деньги не работать ни у кого…Не лучше ли позволить свободно зарабатывать кому есть нужда копейку, ужели праздность лучше, чрез которую обратятся они (крестьяне — Г.А.) в вольность или пьянство или другие пороки?..

Нетрудно понять, откуда вдруг у вчерашних крепостных появилось столь явное неуважение к помещикам — натерпелись за столетия неволи, теперь волю почуяли. Понятна и паника среди их вчерашних владельцев, привыкших к беспрекословному повиновению «смердов». Теперь даже выпороть их на своей конюшне было нельзя — для этого провинившегося «временно-обязанного» надлежало отправлять к становому приставу. Да ещё доказать его вину.

Так что среди помещиков оснований для недовольства царским манифестом об освобождении крестьян было более чем достаточно. По отношению к действиям киселёвского старшины это выразилось вполне конкретно: его отрешили от должности и арестовали.

И всё-таки даже среди помещичьего сословия в Старице нашлись люди, заступившиеся за старшину и старост — представителей пореформенного крестьянского мирского самоуправления. Два члена уездного Мирового Съезда, рассматривавшего обстоятельства киселёвского происшествия — и вынесшего большинством голосов решение о снятии Фёдора Ефимова с должности волостного старшины — остались при особом мнении.

Это «мнение» они изложили в заявлении на имя губернатора, причём один из них — Мировой посредник М. Измайлов — свою позицию объясняет так:

…Киселёвский волостной старшина известен мне за человека отличной нравственности и выбран на эту должность единогласным решением волостного схода… и со времени вступления в должность исполнял её весьма тщательно…

И заключает своё обращение к губернатору словами, которые звучат предостережением: отрешение его в настоящее время от должности могло бы иметь весьма дурное нравственное влияние на крестьян

Но всё-таки думается, что окончательно чашу весов в пользу Фёдора Ефимова — в отношении его был восстановлен статус-кво — склонило ещё одно обращение к тверскому губернатору:

Его Сиятельству Господину Начальнику Тверской губернии и Кавалеру

 Старицкого уезда 2-го Посреднического участка Киселёвской волости сельских старост прихода Боронкина разных владельцев временно обязанных крестьян

ПРОШЕНИЕ

На основании Всемилостивейшего Манифеста 19 февраля сего 1861 года о даровании свободы помещичьих крестьян вышедших от крепостной зависимости избрали мы в старшины означенной волости деревни Турково крестьянина Фёдора Ефимова, который к отправлению возложенной обществом должности и обществом и учредили воскресенье и табельные дни посвятить в Богослужение и в те дни не иметь прикосновение к работе как это на своих так и на помещиков для избежания найматься воискушения соседей…

Дальше излагаются обстоятельства конфликта, в том числе — описывается поведение Полибиной и Костерева около Боронкинской церкви (прямо скажем, поведение не совсем «благородное») и как результат — несправедливое, по мнению старост, решение Мирового Съезда об отрешении Фёдора Ефимова от должности.

Заключительная часть Прошения содержит просьбу к «Его Сиятельству» в рассмотрении сделать определение и дать предписание кому выдать на рассмотрение г-жи Полибиной за неправильные её возмущения мирского общества…

Что касается Фёдора Ефимова, то старосты, будучи убеждены в его правоте, считают необходимым не только вернуть его на должность волостного старшины, но и выплатить ему, говоря нынешним языком, соответствующую компенсацию.

Концовка Прошения — обычная для такого случая:

При сём прилагаем от всего Общества Киселёвской волости именной список

• Д. Лыткино Сикретъ Иванов
•                     Иван Тирентьев
•                     Андрей Данилов

Д. Ивкова Степан Михеев

• Д. Быкова Варлам Степанов
•                  Степан Трофимов
•                  Яков Иванов
•                  Сергей Ефремов
•                  Сидор Алексеев…

За неумеющих грамоту по личному прошению староста Сикретъ Иванов таковое и за себя приложил …

Список на этом не кончается; он содержит ещё 18 деревень и 41 имя и фамилию; последняя, как нетрудно догадаться, происходит от имени отца, а позже, с «присвоением» бывшим крепостным настоящей фамилии, превратится в отчество.

Но уже и так ясно, что к авторству Прошения имеет самое непосредственное отношение лыткинский староста Сикретъ Иванов, который за неграмотных своих товарищей и за себя руку приложил. При этом исказив своё имя до неузнаваемости: при крещении священник назвал его Асигкритом (Асинкритом).

Впрочем, более простое и понятное слово «секрет» настолько узаконилось, что даже бабушка моя — Александра Николаевна — называла себя «Секретовой», а в окрестностях Лыткина до сих пор один из лесных массивов называют «Секретов угол».

От лыткинского старосты Асинкрита Иванова и пошла наша фамилия…

Как можно понять из многостраничного «Дела» о волостном старшине, материалы которого здесь использованы (хранится в Тверском облархиве), конечным итогом всей этой истории стало возвращение Фёдора Ефимова на прежнюю должность.

Правда, 7 суток ареста ему всё-таки отсидеть пришлось. С удержанием жалованья за сей «прогул».

…Вот такие приключения со старшиной Киселёвской волости и со старостами её деревень, избравшими его на эту должность, случились ровно 153 года назад, в августе 1861-го.

Геннадий АСИНКРИТОВ.

Поделиться

Класснуть