Мясной Бор в жизни моей семьи

Много лет прошло с того дня, который разделил жизнь на две части: «до» и «после», а между ними — страшные годы войны. И хотя я родилась через 10 лет после победного мая, война нет-нет, но напоминала о себе тоской и болью в глазах бабушки, потерявшей на войне мужа, редкими рассказами о том, что ей с малолетними детьми пришлось пережить.

Иногда она доставала из-под кровати закрытый на маленький замочек небольшой деревянный сундучок, в котором бережно хранились самые дорогие для нее вещи, то, что напоминало о муже: нижнюю рубаху, в которой венчалась в феврале 1924 года в Казанской церкви села Первитино, кем-то подаренный головной платок, приготовленные на смертный день вещи… В небольшой дамской сумочке лежали документы, среди которых последнее письмо мужа с фронта, датированное 1 мая 1942 года, и извещение военкомата о том, что он пропал без вести. Изредка в разговорах проскальзывало название деревни Мясной Бор, где погиб муж, что-то про армию Власова и о непроходимых новгородских болотах. И думы о том, что если бы он вернулся, все было бы по-другому.

Когда началась война, бабушке Наталье Ильиничне Алешиной было только 38 лет, как и моему деду, Ивану Александровичу, когда он ушел на фронт, и которого я никогда не видела. Не пройдет и года, и бабушка получит последнее письмо с фронта, а потом извещение, что он пропал без вести. Иногда я думаю о том, что намного пережила деда, и мой сын уже перерос его возраст, и провожу параллель между ними. Дед мне представляется намного старше меня, серьезным, умным, по- житейски мудрым, очень ответственным, интеллигентным, никогда не повышавшим голос, мягким по натуре, но в определенной обстановке проявлявшем твердость характера. Таким он был по рассказам родных. И мучительный вопрос, на который никогда не будет ответа: вернулся бы он домой, если бы попал на другой фронт. Или пусть на Волховский, но не в 52-ю армию, или пусть в эту армию, но не в 305-ю стрелковую дивизию, попавшую в окружение в районе Мясного Бора. И почему вернулись другие, а не он?

Мясной Бор — деревня под Новгородом. На Ленинградском шоссе стоит указатель с этим названием, который я видела, много раз проезжая по этой трассе на экскурсионном автобусе, но ни разу не удосужилась свернуть в эту сторону. Расположенная на краю огромного Замошского болота, не замерзавшего даже в сильные морозы, деревня получила название в далекие времена, когда сюда пригоняли скот на бойню. И свое название подтвердила в годы Великой Отечественной войны.

В первые дни войны дед был призван на работу в военкомат, участвовал в работе призывной комиссии, а в начале июля 1941 года и ему пришла повестка на фронт.

Целый день, 11 или 12 июля, он и еще две тысячи старичан провели в небольшом лесочке за рекой Коржач по Калининской дороге. Сейчас на этом месте раскинулись поля. Вместе с ними находились жены и дети, хотя командиры и были против. Почти для всех этот день стал последним перед вечной разлукой. Поздно вечером, когда стало смеркаться, раздалась команда строиться. Послышались крики, рыдания, слова прощания. В сумерках колонна старичан пешком отправилась в Калинин.

Вскоре он стал бойцом 305-й стрелковой дивизии, сформированной в Дмитрове из ополченцев Москвы и колхозников Калининской области, и старичане стали бойцами 1000 сп, 1002 сп, 1004 сп, 830 артиллерийского полка, батальона связи, саперного батальона и медсанбата, а также отдельных транспортных рот этой стрелковой дивизии с адресом: Действующая армия, полевая почта №954 и номер полка.

8 августа 1941 года 305-я сд в составе 52-й армии была направлена в район Новгорода, где тогда сложилась опасная обстановка. Недоукомплектованная оружием и людьми, дивизия с марша вступила в бой с превосходящими силами противника. Перед ними стояла задача: защищать Новгород и прикрывать дорогу на Москву.

На этих берегах начался боевой и трагический путь 305-й стрелковой дивизии, в состав которой входил 1002-й стрелковый полк, в котором воевал мой дед. 305-ю стрелковую дивизию называют Калининской, потому что основной костяк армии составляли колхозники из Калининской области. И новгородцам дорога память о ней. Дело в том, что когда немцы ворвались в Новгород 16-17 августа 1941 года, а потом форсировали Волхов 18-го, наших боеспособных частей, сражавшихся на этих рубежах, оставалось мало. И в это время пешком, из Крестец пришла на помощь войскам 305-я дивизия.

Обстановка была крайне критическая, 305-я дивизия понесла большие потери, но не пустила немцев за Малый Волховец. Замыслы врага на соединение двух группировок — «Центр», наступавшей на московском направлении, и «Север», наступавшей на Ленинград, чтобы отрезать Москву с севера, были сорваны.

В конце августа 1941 года немцами был взят в кольцо Ленинград. Всю осень 1941 года неоднократно предпринимались попытки, в которых была задействована и 305-я стрелковая дивизия, снять блокаду с Ленинграда. Но все успехи были кратковременными. Так потерпела неудачу Синявинская операция в середине октября 1941 года.

17 декабря 1941 года был создан Волховский фронт под командованием К.А.Мерецкова, в состав которого вошла и 52-я армия. Все армии, вошедшие в состав нового фронта, понесли большие потери в осенних боях 1941 года. Перед Волховским фронтом ставилась задача: при содействии Ленинградского и Северо-Западного фронтов разгромить немецко-фашистские войска под Ленинградом и снять с него блокаду. При этом Волховскому фронту отводилась основная роль в разгроме группы армий «Север».

Военная операция, получившая название Любанской, началась в начале января 1942 года. Всю зиму и до конца марта 1942 года в районе Мясного Бора, где противник подготовил мощные узлы обороны, шли ожесточенные бои. Ценой больших потерь 2-я Ударная армия под командованием генерал-лейтенанта Н.К.Клыкова прорвала оборону противника и вклинились через эту горловину на глубину 60-70 км. Ширина прорыва равнялась 3-4 км.

С этого времени основные усилия Волховского фронта были перенесены к месту этого прорыва. Основной задачей 52-й и 59-й армий стало обеспечение горловины прорыва и расширения ее в стороны флангов Чудово и Новгорода и развитие наступления на Любань. Но как пишет Б.И.Гаврилов в книге «Долина смерти», форсировать Волхов удалось лишь двум батальонам 1002-го СП, в котором воевал мой дед, 305 сд,52-й армии, 376-й и 378-й сд 59-й армии.

Навстречу 52-й армии шла 54-я армия Ленинградского фронта. Между ними оставалось всего 30 км. Если бы они соединились, то блокада Ленинграда была бы прорвана. Это заставило немцев отказаться от штурма Ленинграда. С целью закрыть горловину нашего прорыва и блокировать Любанскую группировку немецкое командование бросило против 305-й сд более 15 дивизий.

Рано начавшаяся весна залила место прорыва водой, и 305-й дивизии пришлось растянуть оборону до горловины прорыва по берегу большого Замошского болота. Кроме того, немцы по всему фронту усилили бомбежку и обстрел наших позиций из всех видов оружия, но взять наши позиции не смогли. Бойцы сражались с неиссякаемым героизмом. Это был массовый героизм. Капитан М.Т.Нарейкин, командир 3-го батальона 1002-го сп 305-й сд, собрав бойцов и командиров, среди которых было немало раненых, сказал: « Кто только может держать оружие — хоть одной рукой, тот уже боец». Все понимали, что выжить можно, только сражаясь.

Начались перебои со снабжением боеприпасами, горючим, вооружением и продовольствием. В конце мая появилась еще одна напасть — полчища комаров и гнуса, которые ни на секунду не давали покоя. Немцев спасали накомарники, которых у наших не было. Но несмотря на нечеловеческие лишения, никто не высказывал мысли сдаться в плен.

У железной дороги, выбрав единственный участок со сдерживающей почвой, проложили бревенчатый настил, а по нему — узкоколейку через замошские болота. Эту узкоколейку, даже после войны называли «дорогой жизни второй Ударной армии».

Это был единственный на всю армию путь сообщения — главная артерия, справа и слева от которой находились непроходимые топи. Бойцы это место назвали «огненным коридором». 305-я дивизия занимала здесь оборону, находясь в непосредственном соприкосновении с противником.

Днем и ночью в течение нескольких месяцев на этом небольшом пятачке шли ожесточенные бои. Наши войска несли большие потери, убитых было столько, что приходилось иной раз идти не по земле, а по трупам.

В течение апреля-мая коридор постоянно переходит из рук в руки. 3 апреля вновь поступает приказ наступать на Любань. К этому времени армия уже обескровлена: большие потери в живой силе, нет продовольствия, боеприпасов. Ширина коридора не превышает 1,5-2 км.

Путевой обходчик Н.И.Орлов, который уже после войны первым стал хоронить погибших любанцев, вспоминал, что в месте прорыва вся земля была перепахана воронками от снарядов и от крупных авиабомб. Впоследствии из рассказов ветеранов, из их писем, из воспоминаний немецких генералов он узнал, что в районе Мясного Бора было сброшено самое большое количество бомб на небольшой занимаемый участок из тех случаев, когда немцам приходилось бомбить подобные районы. «А линия обороны отчетливо была видна по телам погибших, по пулеметным точкам, где лежит куча патронов. Если находили немецкие пулеметные точки, то рядом с ней оказывалось по две тонны стреляных гильз! Можно представить, что все живое там не могло выжить».

28 мая противник снова захватил коридор. 305-я сд оказалась отрезанной от своей 52-й армии и была переподчинена 2-й Ударной армии, находившейся тоже в окружении. 305-й сд была поставлена задача прочно удерживать оборону в районах Большого и Малого Замошья. Им объяснили, что с наступлением зимы это будет хорошим плацдармом для наступления на Ленинград. Вскоре обстановка ухудшилась и им было приказано прикрывать отход 2-й Ударной армии. Солдатам объявили, что как только выйдут из окружения, 305-ой дивизии присвоят звание «гвардейская».

Сказать, что воины, попавшие в окружение, голодали — не сказать ничего. От длительного голодания у каждого второго была цинга, дистрофия. Суточный рацион — одна пачка концентрата пшенной каши — 150-200 г на 10 человек, 1 столовая ложка сухарных крошек и иногда 1 чайная ложка сахарного песка, соли не было, ели без соли тухлую конину. Если убивало лошадь, то доставалось по 100 г мяса. Ели все, что можно было жевать. На деревьях не было коры. На земле — травы. Даже спустя несколько лет после войны здесь не росла трава, а деревья стояли с обглоданной корой, как свечи.

От многонедельного пребывания в воде распухли суставы. Давно небритые лица и руки изъедены гнусом. Не было простейших медикаментов. Небольшое касательное ранение с малой потерей крови оказывалось смертельным. Люди старше 30 лет совсем ослабли. Было больно видеть пухнущих от голода людей и при этом продолжавших героически сражаться.

Воины были одеты в зимнее обмундирование, вернее в то, что от него осталось.

15 июня кольцо окружения «в огненном коридоре» вновь удалось прорвать и в образовавшуюся брешь, ширина которой в некоторых местах не превышала 300 м, вывели большое число раненых и частей 2-й Ударной армии, а 305-я продолжала выполнять поставленную задачу — защищать единственную дорогу, соединяющую окруженную армию с большой землей.

17-18 июня противник вновь сомкнул кольцо. Обстановка ухудшилась. Снабжение вовсе прекратилось. Но, несмотря ни на что, бойцы верили, что когда наступит их очередь — прорвутся.

А.С.Добров, командир 5-й батареи 305-й сд, которому повезло выйти из окружения, писал в своих воспоминаниях: «Вот эту силу духа и стойкость рядовых страны Советов, эту высокую, беззаветную преданность Родине я видел только в 305-й сд, в окружении, в условиях, приводивших к повальной смерти».

К 23 июня район, занимаемый 2-ой Ударной армией, сократился до таких размеров, что уже простреливался артиллерией противника на всю глубину. Последняя площадка, на которую сбрасывались нашими самолетами боеприпасы и продовольствие, перешла в руки врага. Командарм Власов, принявший командование 2-й Ударной армией в апреле 1942 года, бездействовал.

25 июня в 9.30 немцы вновь захлопнули горловину, теперь уже окончательно.

О том, как выходили из окружения остатки 305-й стрелковой дивизии, стало известно из воспоминаний М.Т.Нарейкина, командира 3-го батальона 1002-го сп 305-й сд, и А.С.Доброва, командира 5-й батареи 305-й сд.

В 20-х числах июня 1942 года 5-я батарея разместилась на северном и северо-западном берегу Большого Замошского болота. Слева занял оборону 1002-й сп под командованием командира полка майора А.И.Смирнова. Под его руководством полк даже в окружении, в тяжелых условиях провел ряд удачных операций. В этом полку воевал мой дед. В конце июня перед прорывом из окружения полк насчитывал от силы 30 человек. Мне очень хочется верить, что среди них был и мой дед.

26 июня 1942 года из штаба полка поступил приказ: в 20.00 незаметно оторваться от противника, сосредоточиться на северо-западном берегу Большого Замошского болота и объединенными усилиями, с остатками частей 305-й сд и 19 гвардейской сд идти на прорыв в направлении Теремниц-Курляндский. Проход будет открыт.

Все пришло в движение, по просекам, по изрытым дорогам потянулись люди. Шли в обнимку, непонятно было, кто кого ведет. Ползли и тащили на плащ-палатках раненых. Зрелище было удручающим.

Все было заполнено людьми. Настил, сильно разбитый бомбежками и снарядами, казалось, гнулся под тяжестью людской массы. Огромные воронки, заполненные водой, представляли серьезную опасность. Но солдаты шли.

Настала короткая июньская ночь — тихая, малооблачная. Люди двигались вплотную, не обращая внимания на воду. Осталось несколько метров, и вдруг… окрестность озарилась огнем, ночная тишина нарушилась оглушительным грохотом. Сотни мин и снарядов обрушились на полуживых и беззащитных людей. Рев, крики, стоны, умоляющие призывы о помощи огласили недавнюю тишину. С высоты поднялись немецкие автоматчики и, двигаясь толпой, стали в упор расстреливать ползущих навстречу людей. Неожиданно заговорил наш пулемет, дал несколько хороших очередей и замолк. Толпа вражеских автоматчиков поредела, а оставшиеся разбежались.

Путевой обходчик Н.И.Орлов, который после войны часто приходил к месту прорыва, вспоминал: « А вокруг лежали сотни останков погибших. Лежали каски, ремни, подсумки, ботинки. Все это перемешано было, и убитые лежали почти вплотную. Это было жутко и страшно. Больше никогда в жизни я ничего подобного не видел. Если встретишь в лесу одинокого убитого человека — и то это вызовет ужас, а здесь лежали сотни».

Далеко не всем удалось выйти живыми из этого адского котла. Многие встретили свою смерть уже на пороге Большой земли. Многих поглотили Волховские болота, многие, обессилев, попали в плен. Во время прорыва сердце майора А.И.Смирнова не выдержало, и он умер. Остаткам полка удалось прорваться и выйти к своим. Но среди них не было моего деда.

24-26 июня из окружения вырывались последние окруженные любанцы.

Наши потери дорого обошлись фашистам. В сражениях они потеряли свои отборные дивизии, многие из них перестали существовать, и была сорвана попытка штурма Ленинграда.

Долгое время об этих боях и солдатах, воевавших в Замошских болотах, мало говорили. Главной причиной этого был командующий 2-й Ударной армией генерал Власов, который добровольно сдался в плен немцам и уже позже, в 1943 году, возглавил так называемую РОА, не имевшую ничего общего с нашей 2-й Ударной.

А воины, сражавшиеся здесь, честно выполнили свой долг.

И хотя они не были награждены правительственными наградами, а по утверждению одного из участников боев, он никогда не слышал, чтобы кто-то из 305-й сд был награжден, но по стойкости и силе духа они все были героями. Дивизия понесла очень большие потери, от нее почти ничего не осталось — чуть больше сотни человек, а насчитывала дивизия около 12-15 тысяч бойцов и командиров.

Только в 90-х годах начали вслух говорить об истинном положении дел в районе Мясного Бора в годы войны, а в интернете появились воспоминания участников, и тех, кто посещает эти места в наше время. Много пишут об аномалиях и хрономиражах, которые здесь происходят, о том, что в этих болотах до сих пор не поют птицы, потому что очень много останков воинов остаются не погребенными. Мне страшно читать эти записи, особенно в темное время суток, когда я в доме одна.

В 80-х годах ХХ века в новгородских болотах начала работу по поиску погибших бойцов поисковая экспедиция «Долина», созданная при новгородском обкоме ВЛКСМ. Ее создателем и руководителем в то время был Александр Иванович Орлов. Он продолжил дело своего старшего брата Николая Ивановича, который, будучи простым обходчиком, еще в 50-60-е годы первым стал предавать земле погибших в новгородских болотах солдат. Их было так много, что еще в 1981 году на болотах лежали неприбранные останки воинов-любанцев. Их хоронят в деревне Мясной Бор, что недалеко от Новгорода. У большинства погибших не сохранилось никаких документов, имен удается установить буквально крохи. Всех хоронят как неизвестных воинов. Их имена остались только в памяти родных и близких.

Я не знаю — совершил ли мой дед подвиг, за который получают ордена и медали? Награды дают люди. Обещали дивизии присвоить звание «гвардейской» и забыли. Тем, кто воевал в новгородских болотах, некогда было думать о наградах и почестях. Они прошли через все круги ада на земле и выстояли, не сломались. А силы придавали любовь к жене «милой Наташе, дочкам Жене и Зиночке, сынку Юре», которым в письмах из этого ада он слал «ласковые приветы, мысленно прижимал к сердцу и целовал бессчетное количество раз». И надежда, когда кончится война, вернуться к тем, которые ждут.

Значит, не судьба была увидеть жену и детей, но мне очень хочется верить, что останки его нашли свой последний покой на воинском кладбище в Мясном Бору, пусть даже как безымянные. Бабушка до конца жизни осталась верна памяти мужа, хотя ей неоднократно поступали предложения о замужестве, и тяжело было одной поднимать троих детей. А что могу сделать я? Только одно — исполнить невысказанное желание бабушки — и вместе с сыном и внуком съездить в Мясной Бор, который стоит на краю огромного Замошского болота, где навечно остался мой дед, прадед моего сына, прапрадед моего внука, взяв с собой горсть земли с бабушкиной могилы, а оттуда привести горсть мясоборской земли. Это надо сделать, чтобы сохранить память о них, и чтобы мой внук, спустя много лет, привел бы сюда своих детей и рассказал бы им о подвиге своего прапрадеда.

Ольга АЛЕКСАНДРОВА.

Поделиться

Класснуть