Старчонка

Прогулки по Старице с Виктором ХОТУЛЁВЫМ.

В памяти у каждого есть своя река. У одних она бурная и своенравная, у других широкая и спокойная, у третьих совсем маленькая и неприметная. Я горжусь, что родился на Волге, ведь ее знают и уважают во всем мире. Но мне почему-то милей Старчонка. Река, речка, речушка, которую даже на приличной карте не найдешь. Да и как уместить небольшую водную нитку в двадцать три километра — разве что на карте Старицкого района.

ОТ ИСТОКА ДО ЛУНЫ

Мне всегда хотелось побывать у истока моей любимой реки. Но пробраться в топи-болота глухого леса почти на границе Ржевского района так и не смог.

Я почему-то уверен, что это место не покажет никто. Настоящим ручьем Старчонка предстанет только на пересечении с дорогой от ржевского большака на деревню Ищино. И сразу сольется с исконной русской природой с молодыми березками и осинками, грибными и ягодными полянами. Жаль, что мимо этих мест проехал Левитан и не отобразил их на своих картинах.

В спокойном течении речка протекает мимо деревень Кореничено, Иванково, Вяхирево и Бороздино. У последней деревни нрав реки резко меняется. Видно, сказывается новый рельеф местности. Русло оказывается зажатым крутыми берегами. Здесь и начинается почти забытый всеми Бух. Маленький уголок тропиков в центре России. Место шалостей послевоенной ребятни. Островок уединения повзрослевшей молодежи.

На правом высоком берегу гигантом выглядит Старицкий льнозавод. В стародавние времена его называли даже градообразующим предприятием. Его труба была видна за сотни метров, а заводскую льнопродукцию узнавали за тысячи километром. Затем льняные ткани были нагло потеснены новомодной синтетикой, и величие завода померкло. На месте гор льнотресты ныне вырос лес борщевика. У проходной не стоят вереницы машин. Но даже в этих условиях он подает признаки жизни.

Ниже льнозавода идет трасса на Берново и Торжок. Через Старчонку еще в дореволюционные времена был выстроен чугунный мост. Мост-красавец мог стать эмблемой провинциального города. Но не успел. Цивилизация задавила уникальное сооружение — мост стал слишком узким для современных машин. Расширить его было невозможно, поэтому решили строить новый. Железобетонный.

И построили. Я хорошо помню время его строительства. На стройке работали старицкие мужики. Во время перекуров они любили попить «чайку покрепче» и послушать цыганские песни. Благо цыганских шатров по берегу было почти столько, сколько в недавнем времени мельниц. Все цыгане были отличными певцами и плясунами. В детстве я дружил с цыганскими ребятами. Однажды они взяли и меня попеть за конфеты для взрослых. Рядом с импровизированной концертной площадкой в большом чане кипел гудрон. В холодном виде мы часто использовали его в качестве жевательной резины. Увидеть кипящий гудрон было удачей. А что если помешать его палкой? Запустив палку в бурлящую массу, вынул, чтобы ближе изучить его свойства. «Свойства» оказались слишком губительны — кипящая черная масса попала мне на левое бедро. Я взревел так, что греющаяся на солнце стая голубей вмиг сорвалась со своих мест.

Как выяснилось потом, с нами в певчей детской компании был и Анатолий Тумашевич, ставший впоследствии солистом цыганского театра «Ромэн» под руководством Николая Сличенко. Мне же, похоже, прижгло не только ногу, но и голосовые связки. Певческая карьера оборвалась, даже не начавшись, у какого-то моста через Старчонку.

С этим мостом судьба свела меня еще раз, когда уже работал хирургом. Однажды бедолага шофер так разогнал свой автобус, что тот слетел с моста с пятиметровой высоты. Пострадали тогда около тридцати пассажиров. Все врачи оказывали скорую помощь, зашивали, гипсовали и откачивали несчастных. Спасли всех. Когда все кончилось, и худшее осталось позади, позвонил высокий райкомовский начальник. Потребовал срочно отчитаться о проделанной работе. А чтобы ни у кого не возникли сомнения в его медицинской компетенции, строго спросил: «А электрокардиограмму всем сделали?!». Кому-то стало смешно, а кому-то и грустно.

Слева выше и ниже по течению от моста берег становится пологим и закругленным. Это место называется Луной. Кто дал такое название, не известно. Если посмотреть с набережной Старчонки, то с этим можно согласиться. На пологом склоне видны множественные углубления в виде кратеров — это следы добытчиков глины. В черте города здесь самые большие запасы ценного строительного материала. Во время войны там же были вырыты и окопы, теперь заросшие травой. «Луной» в широком смысле слова называют гораздо бОльшие территории в сторону станции Старица. В последние десятилетия вырос даже целый микрорайон с электроподстанцией, леспромхозом, метеостанцией, жилыми домами. И никого не удивляет доклад дежурного врача, что «за дежурство ничего страшного не произошло, разве что один парень на Луне свалился с мопеда».

Не то, что звучит «Луна» для приезжего, каким был мой отец, уроженец Смоленской губернии. После фронта он приехал на родину моей матери, коренной старичанки, для обустройства на постоянное место жительства. Придя в горсовет, попросил выделить участок для огорода. Старицкий градоначальник посмотрел на молодого фронтовика, долго мялся, не решаясь сказать, что свободной земли нет. Потом открыл амбарную книгу, долго что-то искал в ней, и торжественно выдал: «Найдем мы вам участок. На Луне!». Таких слов возмущения от раненого военного, перемешанных с неформальной лексикой, чиновник, наверное, никогда не слышал. К счастью, все кончилось хорошо, и от словесной перепалки никто не пострадал.

Кстати, под горой на этой самой Луне бьет источник. С отличной чистейшей холодной водой. Его, кажется, зовут святым. Для нас же он был обычным, лунным. Почти все старичане его знают. Ведь всегда брали воду при частых перебоях на колонках. Некоторые по привычке до сих пор продолжают пить чай только из его воды. Своих гостей я иногда вожу на этот родник. Как-то древнюю Старицу посетил главный редактор «Медицинской газеты», ярый сторонник здорового образа жизни и сбережения народных ресурсов. Он, искупавшись в обмелевшей реке, принялся пить целебную воду. По окончании его пития в шутку ему напомнил, что «кран-то нужно закрыть, а то вся вода выльется». После некоторого замешательства мы долго смеялись незамысловатой шутке.

ОТ ЛУНЫ ДО УСТЬЯ

В пойме реки селились цыганские семьи и простые старичане. Около самого родника жила семья Строгановых. Они были моими дальними родственниками. Держали пчел, огород, фруктовый сад. К хорошему травяному чаю приручили именно они. Недалеко от них, под «пожаркой», в больших палатках ютились цыгане. Палатки были устланы коврами, на матерчатой стене висел радиоприемник (!). Рядом свободно паслись ухоженные кони. Теперь на этом месте выросли настоящие крепкие дома, близкие к воде, из окон которых можно запросто ловить рыбу.

К речке можно было спокойно пройти как со стороны разрушенной Семеновской церкви (ныне пожарной части), так и около «керосинки» (ныне магазин «Дельфин»). По первой дорожке мы ходили в Гвоздево за малиной, переправляясь по хрупким мосткам. Вторая дорожка шла в деревню Коньково. Часто на этих дорожках попадались змеи, что заставляло постоянно смотреть под ноги. Но тайну пострашнее змей узнал позже. Оказывается, где-то под «керосинкой» было настоящее немецкое кладбище. Убитых во время освобождения Старицы фашистов свезли в один из оврагов и закопали. Причем, сделали это уже по весне, когда оттаяла земля. Об этом мне рассказал дядя Жора Дмитриев, бывший пацаном во время войны. Но точного места мне не показал. Или не захотел.

Дорожка до Конькова была очень популярна. Вдоль нее росла крупная сладкая клубника. Даже змеи не отпугивали многочисленную ребятню. Некоторые, как Саша Завьялов, специально охотились на них. Он вырывал ядовитые зубы, клал этих гадов за пазуху и выпускал в неожиданный момент в кинотеатре. Страшилки на экране меркли по сравнению с такими шалостями. Ребята, предупреждаю: так делать нельзя!

Настоящие патриоты, облюбовав широкую поляну около самой воды как место для стрельбища, были ближе к реке. Инициатором стрелковых соревнований в наши молодые годы был Алексей Сергеевич Фомиченко. Соревнования проводились регулярно с большим числом участников под эгидой ДОСААФ почти по всем советско-партийным праздникам.

Чем ближе река устремлялась к устью, тем круче были ее берега. И тем сильнее течение. Самая настоящая горная река. Через водную преграду были проложены деревянные мостки, но каждый год во время половодья их уносило в Волгу. И возводились новые. Отсюда начиналось идеальное место для мельниц. Говорят, что их было около десяти. Я застал только две. Одна под валом Старого Городища, а вторая — напротив деревни Коньково метров за двести до впадения в Волгу.

Первая была еще работающей. В доме жил мельник, который разрешал ребятам посмотреть на огромное колесо, вращавшееся под бурным потоком воды. Было страшно, но интересно. Вторая была уже заброшенной. Дом покосился, мельница развалилась, колесо сиротливо лежало на боку. Зато там осталась заводь, в которой водились настоящие щуки! Однажды я выловил своими большими сатиновыми трусами целых десять штук. По простоте душевной похвастался друзьям. А когда пришел за следующим уловом через неделю, то не поймал ни одной. Видно, у друзей трусы были еще больше.

От мельницы по дорожке можно было пройти на Городище по правому берегу и в Коньково — по левому. Дорожка в деревню была очень живописна, там росло много черемуховых деревьев. Но запаха их не чувствовалось, ведь у подножия горы на самой реке «умные» люди расположили свинарник. Шума реки тоже не было слышно — одно хрюканье.

Мимо свинарника случалось ходить много раз. Потому, что в овраге на границе Луны и деревни Коньково находилось одно из наших любимых мест — пещера. Я уже неоднократно писал об узком пещерном входе, подземной реке, прогнивших подпорках, леденящей прохладе. Это все начиналось здесь. Повальное ребячье увлечение, опасное для жизни, не оставило взрослых равнодушными — они взорвали вход во избежание несчастных случаев. Ходить в эту пещеру разом перестали. Не стало и свинарника. На его месте возвели зону отдыха. Перегородили речку, сделали запруду, организовали здоровый досуг. Сведений, что в «старицком Куршавеле» кто-то напился до свинячьего визга, не поступало. Жаль, что рыбы выше этой запруды совсем не осталось.

В деревню Коньково вела и еще одна дорожка — со стороны старого маслозавода на улице Половинкиной. По ней ездили машины и даже трактора. Арочный каменный мост у основания, крутой склон, обрыв в сторону реки. Проехать по ней решался не каждый. Случались и аварии. Мой почти ровесник Аркадий Свечников в далеких семидесятых годах, только получивший водительские корочки, вез на тракторе с прицепом уголь в деревню. Перегруженный колесник на самой верхушке дороги и крутого склона накренился набок и покатился вниз… Самое интересное, что от трактора остались сплющенные куски металла, а сам водитель никак не пострадал. Кстати, он жив до сих пор, но об этом случае не любит вспоминать.

Нрав Старчонки у устья вновь успокаивается. Но только не весной. Бетонный мост на дороге к бывшему маслозаводу иногда еле выдерживал напор воды. Немногочисленным местным жителям приходилось с риском для жизни использовать подручные средства для пересечения водной преграды. Некоторые из моих товарищей пользовались этой неординарной ситуацией. Нет, они не переводили старушек через бурлящие потоки, не играли в деда Мазая, спасавшего на лодке зайцев. Они на спор переплывали грозную реку. Причем в одежде. Ведь сухая одежда заранее была припрятана в кустах…

После природных тисков — крутых берегов Старого Городища и коньковской горы — Старчонка вырывается на простор и встречается с Волгой. Устье реки напоминает открытую ладонь, протянутую навстречу главной водной магистрали России, о которой вы знаете намного больше меня.

Виктор ХОТУЛЕВ.

Поделиться

Класснуть