Жизнь и судьба… 90-летию моей бабушки посвящается

3 октября моей бабушке Любови Александровне МЕЛЬНИКОВОЙ исполнилось 90 лет. Эта статья — дань уважения и любви очень дорогому мне человеку, моей бабуле, как я ее называю. Это рассказ о жизни женщины, в которой отразилась судьба целого поколения, рожденного до войны и ныне уходящего.

С бабушкой у меня связаны самые светлые воспоминания моего детства. С самого начала, когда меня привезли из Мурманска, я жила у нее. Конечно, скучала по маме и папе, но с бабушкой Любой всегда было интересно и весело. Мы вместе пекли пироги, точнее пекла, конечно, бабушка, а я украдкой поедала тесто. Лепили зверушек, ходили полоскать белье на Старчонку, чистили грибы, которые огромными корзинами приносил дедушка Володя. По нескольку раз перечитывали мою любимую сказку «Волшебник Изумрудного города». А потом была начальная школа, из которой бабушка меня забирала. До сих пор 1 сентября ассоциируется у меня именно с ней – свежий букет астр с бабушкиного огорода и запах яблок, которые она клала мне в портфель.

Детство

Бабушка родилась в многодетной семье Александра и Степаниды Васильевых в деревне Савёлово Весьегонского района в паре с братом Михаилом. Девочка, которая стала пятым ребенком, была совсем слабенькой, и соседи, увидев маленький пищащий комочек, вынесли суровый вердикт — не жилец. Родители тут же покрестили малышку и нарекли Любовью в честь одной из святых. Сейчас, когда бабуле 90, в это трудно поверить. И в этом мне тоже видится что-то символическое. С самого рождения бабушка оказалась терпеливой и очень упорной. Несмотря на все прогнозы, девочка не только выжила, но и закалилась. С раннего детства бабушка много работала, впрочем, как и все дети в крестьянских семьях. Жизнь в деревне не терпит ленивых.

В школу приходилось ходить за семь километров, летом до нее добирались пешком, а зимой — не находишься — жили на квартире у монашек, и, как вспоминает бабушка, были, как Христа, за пазухой. Отец Александр Егорович вообще был человеком верующим, на Пасху всей семьей ходили в церковь, не смотря на запреты и антирелигиозные веяния того времени. Но, когда про монашек узнали, девочкам пришлось перейти на другую квартиру, где жизнь стала совсем иной, уже не было той душевности и тепла, да и хозяйка постоянно подворовывала привезенные из дома продукты. В последних классах ходили в школу, которая находилась уже за 12 километров. Учились во вторую смену до девяти часов вечера, включая субботу, сидели при керосиновых лампах. Потом бегом бежали домой, в родную деревню. Зимы тогда стояли суровые, морозные, до дома долетали за два часа, иногда останавливаясь, чтобы потереть замерзшие колени, а в воскресенье снова возвращались обратно.

Война

Война настигла бабушку 16-летней школьницей. То, что Германия осмелится напасть на Советский Союз, не верили до последнего. Так сложилось, что в деревню Савёлово в семью брата отца приезжала немка Кэти Фокс, которая, бежав из гитлеровской Германии, жила в Ленинграде. Именно она сказала: «Будет война». Шел 39-й или 40-й год. Потом Кэти, скорее всего, расстреляли…

Последний класс школы закончить не удалось.16-летних девчонок отправили на лесозаготовки. Спрашивали строго. Дали норму — 4 кубометра на двоих каждый день. Деревья валили сами, вдвоем распиливали двуручной пилой, укладывали в штабеля. Сучки надо было срубить и сжечь, а пень не должен был превышать 10 см. Такие заготовки требовались для топки поездов. Зимой приходилось расчищали дорогу от Весьегонска до станции Овинищи, чтобы могли пройти войска и военная техника. Снега наметало очень много, порой выше человеческого роста. Работать приходилось каждый день. Это сейчас бабушка рассказывает о том периоде весело, даже с юмором, трудно представить, как им было тогда тяжело.

Брат Михаил ушел в армию в 43-м. В 41- м война уже забрала старшего брата Николая. Он, моряк-подводник, сложил голову в Туапсе, где их подводную лодку разбомбили немцы. В августе 41-го семья Васильевых получила похоронку.

За ходом войны следили по радиоприемнику, который остался от Николая. Он в свое время увлекался радиотехникой. Ни газет, ни других источников информации в то время в деревнях не было. По радио передавали обо всех наступлениях, событиях с фронта. Так узнали, что немец совсем близко, подошел к Калинину. И молодежь начали сгонять на Урал, работать на заводах. Шел 43-й год. Отец Александр, чтобы уберечь дочь от этой участи, предложил ей пойти поучиться на лаборанта. Бабушка так и сделала, после обучения ее направили на Ивановский молочный завод, где она проработала почти год.

Учеба

Когда немец был отброшен от Москвы, в городе Угличе Ярославской области открылась школа мастеров-сыроделов. Набирали первый выпуск. Бабушка решила непременно туда поступать. И вместе с двоюродной сестрой Ниной поехали пробовать свои силы. Учащиеся набирались из разных областей: Смоленской, Тверской, Ярославской, Алтайского края. Директор учебного заведения сказал прямо, что отбирал будущих студенток по фотографиям, чтобы были рослые. Делал это исключительно из производственных соображений. Сыроделие требовало большой физической силы, да и ванны были такие большие, что человека маленького за ними можно было просто не увидеть. Бабушка и ее сестра поступили.

Началась активная учеба. Домой отпускали один раз в год зимой на новогодние праздники. Но девушки не скучали. Рядом стояли воинские части, куда студентки ходили на танцы и знакомились с молодыми военными. От недостатка мужского внимания бабушка не страдал никогда. Случалось, что от особо настойчивых приходилось прятаться в копне сена или шкафу. Рассказывая о моде тех лет, бабушка улыбается, говорит, что одевались поначалу смешно и нелепо: сатиновые юбки в складку и кофты, расшитые крестиком, носили вместе с хромовыми сапогами. Туфли появились позже и носились с галошами.

Работа

Наверное, такое понятие, как судьба все-таки существует. Именно она привела тогда еще молодого специалиста Любу Васильеву в город Старицу. После почти трех лет обучения бабушка стала дипломированным специалистом и на выбор ей предложили два направления — в Старицу и в Заозерье, где она уже проходила практику. Там мастером работал участник войны, инвалид, мужчина добрейшей души. «На живое место не поеду», — решительно отказалась бабушка, тем самым выбрав разоренную немцами Старицу.

Свою первую дорогу до Старицы Любовь Александровна помнит до сих пор. До Калинина добирались на перекладных, а оттуда до станции Старица. Прямого пути тогда еще не было, старицкий мост через Волгу еще не построили. Автотранспорт не ходил, и до самой Старицы пришлось добираться на лошадях. Вместо завода, который находился на Половинкиной улице, бабушку встретили обугленные стены — все, что осталось после немецкой оккупации. Здание горело, и само производство переместилось в подвал. На квартиру бабушку определили в деревню Коньково. На работу приходилось добираться пешком, вставать в 5 утра, а работать до одиннадцати вечера.

На заводе молодую девчонку, бабушке тогда было всего лишь 22 года, встретили скептически. Ее предшественника, мастера со стажем, взрослого мужчину посадили за недостачу. Дали 7 лет. Возчики посмеивались: «Мужика посадили, а девчонку тем более посадят». Однако бабушка оказалась не промах. Поработав лаборантом, она прекрасно знала, что такое жироединицы и вела строгий учет. Недостач у нее никогда не случалось.

Но это был тяжелый труд, не женский, тем более не для молодых девчонок. Все приходилось делать вручную — варить сыр, крутить сбойку, отжимать. Воду носили из Волги на коромыслах. Там, на заводе, и оставила бабушка свое здоровье… Да и вся ответственность в те годы лежала не на директоре предприятия, а на мастере. Как-то раз выяснилось, что директор ворует бидоны и продает их возчикам. Обнаружили случайно. Бабушку опять выручила ее дальновидность и смекалка. Еще при приемке она маркировала тару, незаметно помечала краской в определенных местах. Махинации директора вскрылись, когда один из возчиков привез заводской бидон. По своей метке бабушка определила пропажу. Директора сняли.

Когда надо, бабушка могла быть очень решительной и жесткой. Был такой случай. В период, когда магазины пустовали, люди приходили на завод за сывороткой и пахтой. На продажу привозили совсем немного и на всех желающих явно не хватало. Собирались целые очереди, народ ломился в цеха, куда нельзя входить без спецодежды. Вот тогда бабушка схватила шланг и окатила одного из особенно ретивых холодной водой. Все мигом успокоились. И никто не обиделся.

Проработав на заводе многие годы, бабушка пользовалась большим уважением многих старичан, в том числе и руководителей, включая первого секретаря райкома партии Зою Иосифовну Михайлову, которая неоднократно ей помогала, и бабушка до сих пор вспоминает о ней с теплотой и благодарностью.

Любовь и семья

В Старице бабушка встретила свою судьбу, моего деда Владимира Федоровича Мельникова. Поклонников у нее всегда было много. Как вспоминает она сама, на танцах стенку не подпирала. Яркая, бойкая, веселая — она никого не оставляла равнодушным. Но ее выбор все-таки пал на Владимира Мельникова, моряка, недавно вернувшегося со службы. Однако первым молодую Любу приглядел дед Федор, отец будущего жениха. Как-то, придя домой, он сказал своему сыну: «Володька, на заводе такие девки красивые работают. Сходи-ка погляди». Недолго думая, вместе со своим другом дедушка отправился на завод за сывороткой, на разведку. Бабушка ему сразу приглянулась. Так и завязалась их дружба.

Как признается Любовь Александровна, дедушка ей тоже понравился. По выправке и манере держаться в нем сразу угадывался человек флотский, он был опрятен и очень пунктуален, по тому, как точно он приходил на свидания, можно было сверять часы. Но от отвергнутых поклонников Владимиру Мельникову все-таки досталось. Один из них вместе с компанией жестоко избил его, но дед от бабушки не отступил. Этот случай еще больше укрепил их отношения. Спустя четыре месяца после знакомства дедушка сделал Любе предложение. Бабушка написала отцу письмо, где рассказала все о своем избраннике и спрашивала разрешение на брак. Отец прислал очень трогательный ответ и предоставил дочери право принять решение самой.

Так появилась новая семья. После росписи молодая пара поселилась в семье мужа. Двухэтажный дом Мельниковых сожгли немцы, и теперь впятером пришлось ютиться в маленькой комнатушке. После свадьбы дедушка Володя уехал работать в Ленинград, на Балтийский завод. Поселился в коммуналке, куда к нему позже переехала бабушка. Комнатушка была всего 6 квадратных метров, вмещались только стол и кровать. Что такое коммуналка, бабушка прочувствовала в полной мере. Но молодая семья не унывала, постепенно обзаводились хозяйством. Послевоенный Ленинград произвел на бабушку мрачное, тягостное впечатление. Люди жили бедно, одевались плохо. Чтобы как-то выжить, каждый промышлял кто чем мог. В 50-м году бабушка с дедом вернулись обратно в Старицу, обещанной квартиры они так и не получили, да и здоровье из-за сырого ленинградского климата Владимира Федоровича стало подводить. Здесь уже родилась старшая дочь Надежда, а через девять лет младшая — Екатерина.

Несмотря на огромную занятость на заводе, бабушка все успевала. Видимо, сказывалось деревенское, наполненное трудом детство, да и природные активность и жизнелюбие. Вставала очень рано, чтобы приготовить обед на всю семью. В доме были чистота и порядок. Техники никакой не было, и стирать приходилось вручную. Детям вязала шапочки, шила распашонки. 20 лет прожила бабушка Люба со свекровью, с человеком очень непростым. Когда получили квартиру, где она живет и сейчас, была так счастлива, что намывала полы каждый день.

Как она прожила со своим мужем, моим дедом, столько лет, лично для меня до сих пор загадка. Характер у Владимира Федоровича был не сахар. Если на что-то сердился, мог не разговаривать неделями, а то и целый месяц. Был авторитарен и во всем требовал идеального порядка. Но бабушка, как она сама выражается, умела лавировать, когда надо, была гибкой, умела найти подход. Но могла и показать характер.

Как и в любой семье, случалось всякое. Однажды, когда дед уехал на охоту, бабушка собрала вещи и, забрав двоих детей, ушла жить в маленькую комнатушку. Не побоялась пересудов, не справиться и не прокормить своих дочерей. С мужем не общались полгода, но со свекром и свекровью отношения поддерживала. Пытался мирить Мельниковых райком партии. Но вопрос решили сами. Отношения постепенно наладились, и однажды, пока бабушка была на работе, дед вместе с друзьями перевез все вещи обратно в квартиру. Теперь уже окончательно.

С тех пор прошло уже много лет. Слушая рассказ своей бабушки о днях давно минувших, я невольно ловила себя на мысли, что, несмотря на многие трудности, бабушка говорит о своей жизни радостно. Ее поколение много и тяжело трудилось, выстояло в войну, преодолело тяжелые послевоенные годы борьбы за выживание. Но люди не жаловались. Они умели радоваться тому редкому и малому счастью, тому хорошему, что выпадало на их долю. Сумеем ли так мы, живущие в совсем другую эпоху, в более сытое и обустроенное время…? Думаю, те, у кого есть в семье такие примеры, как моя бабушка, сумеют.

Вера АВДОШИНА.

Поделиться

Класснуть