Дорогами странствующего богомольца

• К 225-летию нашего земляка Валаамского игумена Дамаскина
• Продолжение

С годами в сознании Дамиана все настойчивее заявляла о себе потребность в поиске ответов на духовные вопросы: о цели и смысле жизни, о своем предназначении и месте в ней; о том, как совместить потребное душе служение ближнему со столь желанными сердцу трудами и молитвами во славу Божию? Конечно, и здесь, в родной деревне, с их приходским храмом, что живописно белеется над соседним селом, для этого все вроде бы есть, но…

Видный парень «на выданье», полный сил, надежд и природных дарований, а тут – эта болезненная хромота. И вот он уже – не исправный работник, не завидный жених, не опора родителю в старости. Но главное, — что дух молодого Дамиана, ищущий высшей жизни, сперва потаенно, трепетно, а затем — все более смело и требовательно устремляется к поиску небесной истины, любви и красоты. И это тяготение к небу, продиктованное избраннику гласом Божиим, звучит в нем теперь и как цель, и как смысл, и как святое вдохновение жизни!

Будучи 20 лет от роду, Дамиан принимает судьбоносное для себя решение: испросив отцовского благословения и превозмогая боль в ноге, в надежде на исцеление как чудо Божие, отправиться за тысячу верст по святым местам — в Киев — «мать городов русских (в 882-1243 гг. – столица Древней Руси)», где многие «сирые и убогие», как поговаривали знающие старики (а среди них, быть может, — и многомудрый репинский дед Артемий), по молитвам и вере своей получали утешение, вразумление и укрепление на «стезях праведных».

Но как пойти на богомолье за более чем тысячу верст с больной ногой?! Дерзновенный, он отваживается на этот шаг, ибо истово верит, что все в милосердных руках Божиих! В тайне души надеясь на исцеление, он также не сомневался в том, что и сам должен действовать: «Ибо, как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва» (Иак. 2:26).

Не следует искать имени Дамиана Кононова в 7-й Ревизской сказке по Старицкому уезду за 1816 год. Его там нет. Попрощавшись с отцом, братьями и сестрами (родимая матушка почила еще в 1812 году и была упокоена близ приходского храма на старом мичковском погосте), он вместе с другими благочестивыми односельчанами-паломниками шел в сторону Киева.

К тому времени Дамиан уже успел побывать во многих церквях окрестных сел и города Старицы. Не раз возносил он молитвы у древних монастырских икон и гробницы своего великого святого земляка — первого Патриарха Московского и всея Руси Иова (+1607), чьи мощи до 1652 года покоились в Старицком Свято-Успенском мужском монастыре, а 5 апреля того же года были перенесены в Московский Кремль.

В ту пору паломничество, не только ближнее, но и дальнее, было достаточно распространено среди земляков Дамиана. Бывали случаи, когда мичковские прихожане даже пополняли число братии зарубежных православных монастырей. Так, уроженец села Мичкова Флегонт Лебедев, став иеродиаконом Пантелеимоновского мужского монастыря, что на горе Афон (Греция), позже не раз жертвовал иконы для своего приходского Борисоглебского храма.

За особую честь мичковские прихожане почитали побывать на богомолье в Троице-Сергиевой Лавре, в Киево-Печерском монастыре, в Соловецкой и Валаамской обителях, в Оптиной пустыни… Ходили они на поклонение тверским, петербургским и московским чудотворным иконам, к нетленным святым мощам, а также – за советом, поддержкой и благословением известных духовников и старцев.

В те времена считалось, что приход богомольцев и странников в любой дом освящает его. Здесь они находили ночлег. Христолюбивые хозяева угощали их «чем Бог послал», а за столом расспрашивали: где те бывали и куда хаживали? Что видели и куда путь держат? Прощаясь, — просили помолиться за свои грешные души во святых обителях пред чудотворными образами и давали хранимую для такого случая, завернутую в тряпицу копеечку — «на свечу».

За всяким странником, как считалось тогда, мог стоять Сам Христос или Его посланники, а потому, принимая странников-богомольцев в своем доме, люди вполне допускали, что могли принимать Самого Христа.

К ПЕЩЕРАМ КИЕВСКИМ

Особым почитанием пользовалась Киево-Печерская Лавра, где в Дальних и Ближних пещерах со времен их основания и доныне явно и тайно покоятся святые мощи великих отцов русского Православия: преподобных Антония и Феодосия Печерских; Нестора Летописца; святого Алипия, иконописца Печерского; черноризца Илии, прозванного Муромцем; многих игуменов Печерских и других подвижников и угодников Божиих.

Мичковские паломники спешили на горы Киевские, в те места, откуда, по словам преподобного Нестора — автора «Повести временны́х лет», «есть пошла Русская земля». Именно там, по преданию, «стояли священные стопы́» апостола Андрея Первозванного — просветителя Руси.

Как вспоминал впоследствии игумен Дамаскин, уже по дороге в Киев произошло чудо: «боль в его ноге утихла и целую тысячу верст пути не давала о себе знать».

Взойдя на холм, на котором когда-то апостол Андрей водрузил «крест искупления», а теперь высился благолепный храм ап. Андрея Первозванного, изумленные мичковские паломники стали свидетелями чудеснейшей панорамы. Их взору открылась дивная громада Святой Софии, названной «светлым венцом Ярослава»; золотые купола Михайловской обители; Андреевский водоем, куда стекала живая вода ключа, заструившегося некогда из-под креста апостола Андрея; поросшие зеленью холмы с белыми мазанками и величаво-неторопливый здесь Днепр.

И хотя любовались паломники красотами старого Киева вместе, но молились каждый о своем. Были среди них и те, кто, подобно юному Дамиану, стремился прикоснуться к первоистокам Православия на Руси, обрести свой путь ко спасению.

С глубоким благоговением обозрел Дамиан святыни киево-печерские, приложился к нетленным мощам отцов-основателей русского монашества. Тут получали исцеление страждущие и укреплялся дух в том нуждающихся. Чудесной оказалась встреча со святыми киево-печерскими старцами, пребывающими здесь в мощах, и для Дамиана: по его более позднему признанию, «нога его исцелилась совершенно» и только в глубокой старости боль вновь дала о себе знать.

На обратном пути благодарный богомолец нередко вспоминал житие и великие подвиги преподобного Феодосия Печерского – второго русского старца и «законодателя русского монашества». Став игуменом, сей великий подвижник, человек кроткий, сердечный, прозорливый и деятельный, проявил чудеса организаторского таланта. А слава о его аскетических подвигах привлекла множество иноков в печерскую обитель. Здесь святой ввел строгий Студийский общежительный устав, списанный, по его поручению, в Константинополе. Построил новую церковь и кельи.

Даже в сане игумена преподобный Феодосий исполнял самые трудные послушания. Вкушал только сухой хлеб и вареную зелень без масла. Ночи проводил в молитве без сна. Во время Великого поста удалялся в пещеру, что была ископана им неподалеку, «где подвизался, никем не зримый». Подвижник носил жесткую власяницу, надетую прямо на тело… Так что никто не узнавал в этом нищем всеми почитаемого старца-игумена.

Житие преподобного Феодосия, составленное его учеником – Нестором Летописцем через 30 с небольшим лет после его преставления, стало одним из любимейших чтений русского народа и, несомненно, еще ранее было известно ревностному по Бозе Дамиану.

Воодушевленный и исцелившийся, вернулся Дамиан в родную деревню и, погостив совсем недолго в отчем доме, благословившись, отправился в новое паломничество – в сторону земель северных.

 

НА СОЛОВКИ

На сей раз он шел уже один, имея твердое намерение посвятить себя монашеской жизни и отыскать наиболее подходящий для себя монастырь. И вновь Дамиан преодолел тысячи верст!

Северный форпост Православия – беломорские Соловки – место незримого присутствия святых Зосимы и Савватия – основателей и небесных покровителей этого уединенного островного монастыря, возведенного поистине нечеловеческими усилиями в жестких условиях Крайнего Севера. Всё здесь проникнуто духом величия аскетического подвига. Ни разу нога захватчика не ступала на священную землю обители со дня ее основания (30-е гг. XV в.).

Странным и удивительным показалось Дамиану сочетание монашеской отрешенности от мира, суровости мрачного острога (где томились несчастные узники) и достижений технической мысли, порожденных крестьянской сметкой. С великим изумлением взирал он на монастырские храмы, братские корпуса, мосты и каналы, ухоженные сады и огороды, десятки производств со своими мастерскими и хозяйственными помещениями…, стараясь многое сохранить в своей гибкой памяти.

Сколько там было мастеров! Резчики, столяры, сапожники, портные, гончары, коневоды, механики, садоводы и огородники, строители, архитекторы, иконописцы… В течение 8 месяцев в году отрезанный от остального мира Соловецкий монастырь практически ни в чем не нуждался. Этот творчески-созидательный и молитвенный опыт Соловков показался Дамиану примером, достойным подражания. Но вот острог…

Многое из увиденного тогда в беломорском Соловецком монастыре воссоздаст он позже, творчески переосмыслив, и у себя на Валааме, став игуменом-строителем Валаамского Спасо-Преображенского мужского монастыря, метко названного современниками «крестьянским царством».

К ДУХОВНЫМ ТВЕРДЫНЯМ ЛАДОЖСКИМ. АНДРУСОВСКАЯ ПУСТЫНЬ

Продолжая свой путь, посетил он также Андрусовскую пустынь, в которой, по его признанию, и прослышал о Валааме. Тогдашняя небольшая Андрусова пустынь на берегу Ладожского озера, основанная в сер. XVI в. преподобным Адрианом Андрусовским, была интересна прежде всего историей жития самого прп. Адриана (в миру – боярин Андрей Завалишин). Этот святой жил во времена правления 3-х русских царей – Ивана III, Василия Ивановича и Ивана IV (Грозного). Ученик и духовный сын прп. Александра Свирского, Адриан, приняв монашеские обеты, более 10 лет подвизался на Валааме, а затем – уединился на Олонецком берегу, где выстроил себе скромную хижину, вокруг которой вскоре и возник мужской Никольский монастырь.

В августе 1549 г., чудесным образом став крестным отцом дочери Иоанна Грозного – Анастасии, Адриан на обратном пути в обитель был убит местными крестьянами-разбойниками, надеявшимися найти у праведника богатые царские дары. Лишь 2 года спустя он, дотоле непогребенный, явился во сне некоторым из братий, указав точное место своей гибели. 17 мая 1551 г. нетленное тело праведника было предано земле у северной стены Никольского храма основанного им монастыря. В 1828 г. мощи прп. Адриана перенесли в новый соборный храм, а на месте убийства святого был сооружен деревянный крест.

Неисповедимы пути Господни! Мог ли тогда предположить молодой Дамиан, что уже много позже сам составит наиболее полное описание истории Андрусовской пустыни, которую и будет опекать как приписную с 1814 г. к Валаамскому монастырю.

Пока же молодой и полный надежд «очарованный странник» с изумлением слушает рассказы андрусовского иеромонаха Исаакия, иеродиакона Ираклия и послушника Василия о святости и красоте дивного Валаама и возгорается желанием встречи с ним.

НА ВАЛААМ

И вот ревностный богомолец уже торит дорогу на Валаам. Идти в одиночку теперь для него не составляет труда. Молчаливость, довольство малым, неприхотливость в еде; постоянное чтение известных ему молитв — дело привычное. Не раз получал он помощь и поддержку от совсем незнакомых ему людей, ведь странноприимство, — как уже отмечалось выше, — было тогда в русских традициях.

Дамиан полюбил Валаам и святую Валаамскую обитель с первого взгляда и до конца своих дней. Окончательный выбор был сделан! Но предстоял еще очень непростой разговор с престарелым отцом, с родными. Так что, погостив здесь несколько дней (как предписано монастырским уставом), он вновь отправился в свои Репенки, попутно посетив остров Коневец (место подвигов прп. Арсения, Коневского чудотворца) и город Тихвин, где побывал на празднике Тихвинской иконы Божией Матери – великой заступницы Русских северных земель. А едва вернувшись домой, — снова заторопился на Валаам.

И еще одно знаковое в его жизни событие: неподалеку от Валаама встретил Дамиан двух весьма почитаемых старцев — схимонаха Феодора, ученика прп. Паисия Величковского, и иеромонаха Леонида (в схиме Лев (Наголкин), что ныне прославлен в соборе Оптинских старцев), возвращавшихся в Александро-Свирский монастырь. «Старцы низко поклонились ему до земли, уже тогда прозревая в нем человека необыкновенного».

• Николай и Наталья МИНИНЫ.
• (Продолжение следует).

Поделиться

Класснуть