«Под лёгким росчерком пера»

Рисунки А.С.Пушкина в экспозиции Берновского музея.

«В истории мировой литературы, — пишет А.Эфрос, — нет второго писателя, у которого работа над художественным словом была бы так неразрывно соединена с потребностью закрепить тут же, на листе, среди создаваемых стихов или прозы, проносящихся через сознание графические облики людей, зверей, природы, вымышленных существ. У Пушкина это был двуединый процесс, ни у кого другого из его больших и малых собратьев такого соединения не было…

Рисунки Пушкина… менее всего случайны, но они совсем не профессиональны. Они возникают под пушкинским пером постоянно и щедро. Это верные спутники его труда. Когда он пишет, он рисует. Рисунки не десятками, а сотнями покрывают его рукописи…

…Он не прикидывается художником и не старается им быть. Он не подражает профессионалам. Он не притязает на постороннее внимание: его наброски вполне интимны; они — проявление внутреннего развития его писательской работы. Эти наброски были утаены от чужих глаз, так же, как были утаены черновики его стихов, повестей, писем. При жизни Пушкина едва ли кто-нибудь их видел, разве что самые близкие.

…Пушкинский рисунок — дитя пауз и раздумий поэтического труда. Перо, искавшее стих, слаживавшее строфу или фразу, тут же рядом вычерчивало профиль или играло завитком. Слова переливались в зарисовки, зарисовки — в слова».

Рисунки Пушкина дошли до нашего времени лишь благодаря тому, что его друзья и поклонники любовно и бережно хранили их в своих альбомах и архивах. Сам Пушкин не придавал значения этой стороне своего таланта. Они размещаются на полях рукописей, среди стихов, часто, наоборот, стихи пишутся поверх незаконченного наброска.

Исследователи считают, что чаще всего рисунки появлялись в момент душевного волнения поэта. Многие рисунки Пушкина и до сих пор до конца не разгаданы, вызывают много споров. Если всматриваться в рукописи Пушкина, то нельзя не увидеть, что весь почерк его и начертания букв и рисунки — легкие, стремительные, летящие, что вполне отвечало его темпераменту. Рисунки рождались как бы сами собой, иногда как воплощение мелькнувшей идеи, иногда вслед за ней, иногда в поисках единственно нужного слова или рифмы рука поэта машинально чертила образ.

По мнению профессиональных художников, Пушкин обладал выдающимся даром портретиста, способностью одним штрихом передать характерные черты что изображал.

Какие же образы были наиболее любимые и удачные у поэта? Всегда ли эти образы соответствовали пушкинским текстам? В экспозиции нашего музея нет подлинных рисунков поэта, но имеющиеся немногие копии его работ необыкновенны, своеобразны. Рисунки Пушкина, отражающие пребывание его в Тверской губернии, его дорожные впечатления, образы тверских его друзей и знакомых интересны для нас тем, что помогают лучше понять мир тогдашних настроений и мысли поэта, его отношение к многочисленным тверским приятелям и друзьям, среди которых были люди, вошедшие в его жизнь навсегда. Рисунки поэта воскрешают образы тех, о ком Пушкин думал, кого вспоминал. С натуры Пушкин не рисовал почти никогда.

Вот изображение Пушкина в экипаже. В стихотворной же форме в знаменитых «Дорожных жалобах» поэт написал так:

• Долго ль мне гулять на свете
• То в коляске, то верхом,
• То в кибитке, то в карете,
• То в телеге, то пешком?

Среди дорожных рисунков поэта один сильно напоминает старицкий ландшафт: косогоры, рвы. Есть рисунки, предположительно сделанные в окрестностях Малинников в 1828 году.

Если тщательно, лист за листом, просматривать черновики рабочих пушкинских тетрадей, которыми он пользовался во время своего пребывания в Тверском крае, внимание наше привлекут многочисленные зарисовки деревьев, кустов, просто веток, каких-то речушек, пригорков. И поначалу это кажется странным — пейзаж, в общем-то, не характерен для графики поэта. Но если вспомнить «тверские» стихи — «Как быстро в поле, вкруг открытом», «Зимнее утро» или «Роман в письмах» — то все становится понятным. Места здешние сразу пришлись ему по сердцу, вызывали поэтическое вдохновение. В стихотворении « Зимнее утро» поэт пишет:

• …И навестим поля пустые,
• Леса, недавно столь густые,
• И берег, милый для меня.

Но все же, чаще всего на пушкинских рисунках мы встречаем изображения профилей, изящных дамских головок:

• Цветы последние милей
• Роскошных первенцев полей.
• Они унылые мечтанья
• Живее пробуждают в нас.
• Так иногда разлуки час
• Живее сладкого свиданья.

Эти строки Пушкин посвятил Прасковье Александровне Осиповой, хозяйке имения Малинники, которое она унаследовала после смерти мужа Николая Ивановича Вульфа. На одной из рукописей в экспозиции музея можно увидеть пушкинский рисунок Прасковьи Александровны.

Поэт с уважением относился к Прасковье Александровне — женщине образованной, умной, но своенравной. Кстати, сохранилось двадцать четыре письма Пушкина к Осиповой, написанных им на протяжении более десяти лет из разных мест и при разных жизненных обстоятельствах. Правда, не все в их отношениях было просто. Прасковья Александровна питала к Пушкину, видимо, не только дружеские чувства. Иногда у сдержанной, гордой женщины вырывались признания, которые позволяют утверждать это. В одном из писем к поэту она пишет: «…Будь у меня лист бумаги величиною с небо, а чернил столько же, сколько воды в море, этого все же не хватило бы, чтобы выразить всю мою дружбу к вам; и, однако можно так же хорошо высказать в двух словах: любите меня хотя бы в четверть того, как я вас люблю, и с меня будет достаточно». Пушкин же отвечал преданностью и уважением, ибо дружбой с Прасковьей Александровной искренне дорожил.

Сын Прасковьи Александровны — Алексей Николаевич Вульф, называется обычно «тверским приятелем» Пушкина. Из писем Пушкина к Вульфу видно, что поэт относился к нему доверительно и тепло. Кроме семи писем Пушкина к Вульфу до последнего времени известны два рисунка поэта, изображающие Алексея Николаевича в профиль. Но вот много лет спустя в черновиках Пушкинских рукописей обнаружен третий портрет Алексея Вульфа. На этом портрете, так же как и на двух известных нам прежде, видим Вульфа серьезного и строгого, как бы внутренне собранного, его облик вовсе не вяжется с образом человека, поглощенного «ухаживаниями». Само появление трех портретов «тверского приятеля» в пушкинских рукописях разных лет свидетельствует об устойчивом интересе к нему поэта, даже имя его — Алексей — получило самое непосредственное отражение в пушкинском творчестве.

В черновой тетради пушкинских рукописей видим несколько портретных зарисовок Анны Вульф. Первый по времени рисунок относится к сентябрю 1824 года. Он сделан в черновой тетради, на том же листе, где находится портрет ее брата Алексея Николаевича. Анна изображена в профиль, выражение лица ее спокойно, может быть, даже мечтательно. Под самым портретом и на том же уровне изящные, кокетливо скрещенные ножки, выглядывающие из-под явно укороченного по моде того времени платья. Пушкин писал в письме к Анне: «Носите короткие платья, потому что у вас хорошенькие ножки».

Второй из известных пушкинских портретов Анны в той же черновой тетради, что и первый. На рисунке у Анны гладкая на висках прическа, округлый подбородок…

Третий портрет — профиль хорошо знакомого лица да длинный затейливый локон, спускающийся от виска согласно моде. Как видно, Анна Николаевна иногда все же пренебрегала полушутливым советам поэта не взбивать «волосы на височках, хотя бы это и было модно».

И, наконец, последний по времени рисунок Пушкина изображает Анну, стоящую у верстового столба с начертанным чьею-то рукой обозначением «от Москвы 235 верст» в позе покорного ожидания, откровенно печальную и мечтательную. Рисунок сделан в Москве, в альбоме сестер Ушаковых в конце сентября, начале октября 1829 года, перед поездкой поэта в тверские поместья Вульфов. По определению Эфроса: «на рисунке обозначены Малинники», где в это время находилась Анна Николаевна, все еще безответно любившая Пушкина. Увы, это глубокое и сильное чувство осталось неразделенным. И кто знает, может быть мимо Пушкина прошла самая чистая и беззаветная любовь.

Из писем Анны к поэту из Малинников: «Вчера у меня была очень бурная ссора с маменькой… я в самом деле думаю, как и Анна Керн, что она хочет одна владеть вами и оставляет меня здесь из ревности». «Боже! Какое волнение я испытала, читая ваше письмо… боюсь, вы не любите меня так, как должны были бы, — вы разрываете и раните сердце, которому не знаете цены … никогда не испытывала я таких душевных страданий, как нынешние, тем более, что я вынуждена таить в сердце все свои муки…. Пока прощайте (если вы чувствуете тоже, что я, — я буду довольна). Боже, могла ли я думать, что напишу когда-нибудь такую фразу мужчине?.. Нет, вычеркиваю ее!.. Когда мы увидимся? До той поры у меня не будет жизни». Не желая обидеть Анну, Пушкин отвечал ей шутливыми стихами.

• «И ваша речь, и взор унылый,
• И ножка, (смею вам сказать) —
• Все это чрезвычайно мило,
• Но пагуба, не благодать».

Синие глаза Катеньки Вельяшевой, девушки, чей портрет на одной из рабочих пушкинских тетрадей, возле строк фрагмента этого стихотворения, долгое время оставались в памяти поэта.

•  Подъезжая под Ижоры,
• Я взглянул на небеса
• И воспомнил ваши взоры,
• Ваши синие глаза.

Известны три пушкинских портрета Екатерины Васильевны Вельяшевой. Все три рисунка находятся в черновых пушкинских рукописях, датируемых 1828-29 годами. Это время наиболее длительного пребывания Пушкиным в тверском крае. Один из пушкинских портретов Вельяшевой сделан на полях черновой рукописи «Романа в письмах», над которым поэт работал именно в этот приезд в Тверскую губернию.

Еще один рисунок выполнен, когда Пушкин впервые посетил Берново и другие старицкие места и провел там несколько осенних дней 1828 года. Рисовал поспешно, что даже не стал искать пустой страницы в тетради. Рисунок лег поверх чернового письма Бенкендорфу, написанного еще в Петербурге. Пушкин точно передает ее «девственную красу», «легкий стан» и даже суровую недоступность ее. Пушкина грустно волновали такие юные создания. «Раз как-то, не помню по какому разговору, — вспоминает современник, — я произнес стих его, говоря о нем самом:

— Ужель мне точно тридцать лет?

Он тотчас возразил: «Нет, нет! У меня сказано: Ужель мне скоро тридцать лет. Я жду этого рокового термина, а теперь еще не прощаюсь с юностью».

• Но колен моих пред вами
• Преклонить я не посмел
• И влюбленными мольбами
• Вас тревожить не хотел…

Вельяшева оставила след в душе Пушкина. Он даже о своем увлечении Катенькой Вельяшевой признавался своей жене. По дороге в Ярополец, остановившись в Павловском, «между Берновом и Малинников», в тех самых «мирных краях», где когда-то любовался Катенькой, Пушкин писал жене: «Вельяшева, мною некогда воспетая, живет здесь в соседстве. Но я к ней не поеду, зная, что тебе было бы это не по сердцу».

Усадьба Митино, погост Прутня, постоянно упоминаемые в архивных документах Олениных-Львовых, знамениты тем, что здесь могила Анны Петровны Керн. Женщина, окруженная в глазах потомков ореолом славы «чудного мгновения». Именно в доме Олениных в 1819 году познакомились Анна Петровна и поэт. Анне Петровне повезло в памяти поколений больше всех ее кузин Вульф. Пережитые «чудные мгновения» жизни поэта, сделали вне конкуренции ее имя в ряду других женских имен, связанных в нашей памяти с Пушкиным. Единственный известный нам среди огромного множества рисунков портрет Анны Керн также один из лучших в пушкинской графике. Это рисунок, датируемый сентябрем-октябрем 1829 года. Портрет, представляющий собой мастерски сделанный карандашный профиль, передает миловидные женские черты красивой и вполне молодой еще женщины.

Есть в рисунках Пушкина и иные образы.

«Никто на свете не был мне ближе Дельвига», — писал Пушкин, пораженный известием о безвременной кончине друга. Дельвиг был связан с поэтом двадцатилетней дружбой еще со школьной скамьи. Дельвиг один из первых понял, что такое Пушкин. Горделивым восторгом проникнуты его стихи о шестнадцатилетнем поэте:

• Пушкин! Он и в лесах не укроется;
• Лира выдаст его громким пением…

Поэты одного направления, они понимали друг друга с полуслова. Рисунок, сделанный рукою поэта, является одним из редких для Пушкина законченных графических изображений. Поэт нарисовал наиболее убедительный реалистический портрет располневшего друга и передал улыбку «доброго Дельвига».

В перечне рисунков Пушкина множество автопортретов. Поэт был невысокого мнения о своей наружности. «…Могу я сказать вместе с покойной няней моей, хорош никогда не был, а молод был» (письмо жене 1835 год). Он многократно рисовал свое лицо. Свыше пятидесяти раз. Сходство автопортретов было настолько бесспорно, что однажды, не застав одного знакомого дома, он оставил ему вместо записи свой автопортрет. Рисовал себя то коротко стриженным, каким ходил в молодости, после «горячки», — «худой, обритый, но живой», то с баками, то с усами, то в деревенской рубашке. Но автопортреты поэта не только различаются одеждой, длиной волос, отсутствием или наличием бакенбард или усов, сколько тем, что в них передано различное душевное состояние. В совершенстве зная свое лицо, как, впрочем, лица всех на ком останавливался его взгляд, Пушкин рисовал свои портреты по памяти. Один из автопортретов, украшающих ушаковский альбом, поистине великолепен. Для нас он интересен еще и тем, что был создан во время пребывания Пушкина в наших местах.

С прозорливостью, присущей истинным поэтам, Александр Блок написал, «что для Пушкина в рисунке была какая-то освободительность. Рисунки Пушкина были выходом для чего-то волнующего его, еще не выраженного словами». Пустых рисунков у него не было. Общее число рисунков достигает почти двух тысяч. Исследование рисунков Пушкина показывает, что они являются богатейшим источником для изучения как биографии, так и творчества поэта, источником тем более ценным, что он далеко еще не исчерпан.

Ольга СТЕПАНОВА, научный сотрудник музея А.С.Пушкина в Бернове.

 

 

Поделиться

Класснуть