Старый дом на новой Набережной

Буквально вчера состоялось открытие новой пешеходной зоны на Набережной Волги. Модная тротуарная плитка, изящная ограда из сурового металла и теплого старицкого камня, удобные скамейки, достойное освещение — все это дополняет величие обновленного моста и теплоту древнего Успенского собора на другой стороне великой русской реки.

Но взгляд невольно останавливается на единственном здании обновленной улицы. Здании, имеющем свою историю. Об этом писал старицкий хирург и краевед Виктор ХОТУЛЁВ своей книге «Улица моего детства», вышедшей в 2008 году — и ставшей уже раритетом. Главу из этой книги мы сегодня печатаем.

Улица Захарова начинается от самой Волги. На крутом её берегу стоит старое осунувшееся двухэтажное здание. Теперь в нем устроили общежитие для погорельцев и неприхотливых старичан. Еще недавно здесь слышались голоса молодых девчонок, приехавших постигать учительскую профессию в местном педагогическом училище. Вокруг постоянно толпились группы местных ребят, желая закадрить юное учительство.

Только задолго до моего рождения в превосходном тогда доме жил местный богатый купец Чернятин-Конский. Его хорошо знали не только в России, но и за границей. Частенько ездил он по Европе, имел капитал в английском и швейцарских банках. Присмотрев себе другое гнездо, он переехал на туманный Альбион. На пароходе из Архангельска, где также имел собственный порт со складами. Возможно, правильно сделал, потому что выжить в советское время ему вряд ли бы удалось. Да и смысла множить деньги бездетному человеку уже не было — в России остались только родственники.

След старицкого богача потерялся. Оказалось, ненадолго. Где-то в начале 50-х годов, но не позднее 1952 года, на почту (начальником её тогда был Смыслов) пришла международная телеграмма из Швейцарии, что разыскивается Владимир Александрович Веревкин. Он был племянником Конского. Адресату предполагалась приехать для получения суммы в 10 миллионов фунтов стерлингов. Наверняка, об этой телеграмме знал и райком партии. Только дело ничем не кончилось — сам Веревкин умер. Покоился в земле и другой его родственник — врач Николай Иванович Ендогуров. Других претендентов на большие заморские деньги не нашлось, ведь признание в связях с зарубежьем в то время — верная смерть. Так капитал Конского и остался невостребованным.

Возможно, в этом банке до сих пор хранятся деньги Старицкого богача (открытка из личной коллекции Чернятина-Конского).

При его же старицкой жизни вокруг дома кипела жизнь. Ведь дом находился на очень выгодном месте — на углу Торговой площади. Сразу же после Октябрьской революции желтый дом перекрасили в белый цвет, а в буржуйские апартаменты перебрались чекисты и милиционеры. В народе называли его «белым домом», еще не зная, что так зовут правительственные здания. Милиционеры ездили по всему району, вылавливая преступников. Только однажды проспали такой факт, что один воришка обокрал торговый киоск, закопав свою добычу под крутым берегом Волги, аккурат под окном следователя. Мы с ребятами пошли рыбачить под тогдашнюю милицию, но вместо свежей плотвы притащили домой копченой селедки. Отец, подергав меня за левое ухо, велел снести «улов» обратно. Копчености пришлось положить на место, коим была неглубокая пещера или просто лаз в земле, а родители мои и моих друзей сказали, что их дети тут ни при чем. Вора, к слову, поймали, а вещественное доказательство к этому времени уже протухло. Только до сих пор не жалею, что не попробовал — точно бы замели.

Когда милицию переселили в другое место, на улицу Ленина, где временно располагалась больница послевоенных лет, здание оставалось какое-то время не у дел. Вот где мы наигрались вволю. Глубокие страшные подвалы мы облюбовали не только для пряток, но и приспособили для игр в чекистов. По примеру взрослых собирали всяких «шпионов» и заключали их в подвал. Однажды даже захватили чужаков, упрятав их в холодные казематы. Про это я что-то помню уже плохо, но на беду одним из «шпионов» оказался нынешний мой коллега, хирург и рентгенолог Николай Пушкин, который постоянно напоминал мне об этом и долго звал меня то «Берией», то «гестаповцем». Мне до сих пор стыдно за свои детские игры.

Вместо послесловия. Сейчас в доме живут вполне приличные люди. Горожан и приезжих пугает только внешний вид, а внутри вековых стен царит нормальная провинциальная жизнь. Если раньше все жильцы хотели скорей покинуть это место, то теперь есть желание остаться здесь надолго. «Я вот здесь погреб старинный случайно раскопала, — доложила одна из жильцов, — есть где варенья-соленья хранить». Это и верно — на сытый желудок пейзаж из окон кажется сказочным. А стены? Их всегда можно отремонтировать. Ведь получилось же с Набережной, получится и с домом.

Поделиться

Класснуть