Я не плакала…

С творчеством Валентины ГРИГОРЬЕВОЙ наш читатель уже знаком. Ее рассказы и очерки основаны на реальных событиях, которые, как правило, происходили в ее жизни…

Когда раздался неожиданный ночной звонок, Варя сразу поняла, всем своим существом ощутила, что с кем-то из ее детей случилась беда. Дети в этом пошли в нее: свои горести держали внутри себя, берегли мать. Дрожащей рукой подняла трубку телефона… Звонила сокурсница дочери: «Аня вывихнула ногу и просит Вас приехать».

Варвара поняла, что с ее Нюи, с ее любимым Анютиком случилось несчастье. Она знала, как умела терпеть ее Аннушка. Еще совсем маленькой девочкой, когда неумелая медсестра, бравшая кровь на ревмопробы, шесть раз пыталась попасть иглой в вену, Аня, закусив губу, молчала. И только когда вышли из кабинета, прошептала побелевшими губками на ухо матери: «Мамочка, было так больно, что у меня на ногах даже все пальчики сжались! Но я не заплакала, чтоб тебя не позорить». Если Аню обижали уличные мальчишки, с которыми старший брат устраивал на спор кулачные бои своей сестренки, то она сражалась с ними насмерть. И только заскочив к себе во двор и закрыв калитку, позволяла себе дать волю слезам. Варя, обрабатывая царапины дочурки, качала головой и приговаривала: «Горе ты мое луковое, разве девочке можно драться с мальчишками?! Да и вообще с кем-либо!» На что Аннушка отвечала: «Они первые полезли. Зато я не плакала, чтоб тебя не позорить».

Поэтому Варя поняла, что, если уж сейчас, ночью дочь позвала на помощь, значит, дело плохо. Наспех одевшись, Варя побежала к автобусной остановке, зная, что никаких автобусов в это время уже не будет. И как добираться до областного центра, она еще не знает. Знает только, что должна любой ценой, но добраться к дочке. Ведь недаром она всегда говорила своей девочке: «Анютик, запомни! Я — твоя стена каменная. От любой беды тебя закрою, уберегу и спасу».

Глухая студеная декабрьская ночь была морозна и беззвучна. Отчаяние, охватившее Варвару, было невыносимым. Стоя на остановке в кромешной тьме Варька дала волю слезам. Пыталась взять себя в руки, успокоить: «Ведь еще ничего неизвестно. Чего ревешь?» Варька вообще в этом году, оставшись одна в одночасье опустевшем доме, плакала часто, навзрыд. Оплакивала свою недавно почившую от тяжкой болезни мать, отъезд сына на работу, а дочери — на учебу, развод с мужем. Плакала дома, чтоб никто не видел. Ее так еще в раннем детстве научила мама: «Плакать и молиться надо, чтоб никто не видел». Вот и сейчас, зная, что на дороге никого нет, плакала от неизвестности, от чувства беспомощности, от накатившего предчувствия беды. На крыльях бы помчалась к своей доченьке. Но вокруг ночь, ледяной зимний ветер пронизывает насквозь. И, когда Варя увидела спасительный свет фар, она кинулась на дорогу, едва не попав под колеса затормозившей машины

— Мне в город срочно! С дочкой несчастье! Вот, вот возьмите деньги, сколько скажете, довезите только скорей!

И водитель, ехавший в другой город, согласился довезти ее до областного центра.

Когда увидела ногу дочери с чудовищно распухшим коленом коричнево-сине-багрового цвета, Варя поняла, что предчувствие ее не обмануло. Со времени травмы прошло двое суток. Врач «Скорой» отругал Варю: «Незамедлительно госпитализируем! Вы чего ждали?! У девочки температура под сорок. А нога в таком состоянии, что надо спасать!»

А дальше завертелось… Травматология. И диагноз: «Отрывной перелом коленного сустава, разрыв менисков…» Врачи после осмотра колена качали головами: «Случай серьезный. Велика, к сожалению, вероятность того, что подвижность сустава полностью восстановить не удастся…»

Варя, заходя в палату к дочери, улыбалась: «Анютик, все хорошо будет. Врачи сказали, что колено будет еще лучше прежнего. Вот велели достать лекарство, сделанное из каких-то морских микроорганизмов. А я уже и нашла его». Дочь тоже улыбалась матери: «Да, мама, я знаю, что все будет хорошо. Ты, мама, только не волнуйся». Однако прибираясь в тумбочке, Варя нашла листок из блокнота, где были написаны стихи. Когда Аня после инъекции обезболивающего препарата уснула, то матери удалось прочитать это стихотворение.

• Смех и счастье,
• Солнце, ветер…
• Я летела им навстречу…
• Я бежала, наслаждаясь,
• Жарким солнцем, крымским летом…
• Все быстрей, быстрей, быстрей…
• — Догоняй же! Эге-ге-э-э-й!
• Я бежала и смеялась —
• Мне ведь восемнадцать лет!
• Я бежала и казалось —
• Горя нет…
• Я любила солнце, ветер,
• Что летели мне навстречу.
• Я любила бег и море.
• Я не знала боль и горе.
• Я не верила в несчастье,
• Я бежала к морю Счастья!
• Лето! Солнце! Ветер! Бег!
• И счастливый юный смех.
• И казалось: горя нет! —
• Мне ведь восемнадцать лет!
• Я летела…
• Мне казалось,
• Солнцем лето улыбалось
• И жарой смеялось вслух…
• Но…
• Пришла зима …
• И вдруг…
• Все исчезло,
• Все пропало…
• Смех мой замер,
• Бег затих —
• Боль и слезы вместо них…
• быстрей, быстрей, быстрей!
• .., . … , … . . . …

Дочкина соседка по палате тихим шепотом рассказала Варе, что Аннушка отказалась есть. А когда Варя спросила проснувшуюся дочь, почему она отказалась от еды, та глянула на нее своими зелеными глазищами, раньше всегда искрившимися радостью и весельем, а сейчас полными боли, и тихо прошептала: «Мама, если колено не будет сгибаться, я не хочу жить».

Варя от неожиданности оторопела и не нашлась, что ответить. Волнение сжало горло, а сердце зашлось от боли, жалости и отчаяния. Боясь заплакать в присутствии дочери, Варвара вышла из палаты. Не хотелось верить, что такая беда приключилась с ее умницей и красавицей дочкой, которая все годы была ее гордостью… Отличница в школе, окончившая ее с золотой медалью, с легкостью поступившая в медуниверситет, активистка и спортсменка, лучшая бегунья курса… В голове звенела мысль: «Надо что-то срочно делать». Позвонила сыну, работавшему в дальнем лесном заповеднике, позвала на помощь. И он, пройдя два десятка километров по метровому снегу сквозь лес, пришел к хирургу: «У меня с сестрой одна группа крови — первая. Возьмите из моего колена мениски и все необходимые детали и вставьте сестре. Я — парень, пусть буду хромым, а сестра — молоденькая девушка, ей нельзя хромать». Врач объяснил, что такие операции у нас невозможны пока.

Варя металась по травматологии и расспрашивала, кто из областных травматологов может сделать операцию так, чтобы сохранить подвижность сустава. Наконец, она узнала, что подобные операции успешно делает доцент Куценко, который курирует футбольную команду. Ей так и сказали: «Футболистам ноги он лучше всех ремонтирует». Варя нашла этого доцента, но получила категорический отказ: «Я согласен проконсультировать Вашу дочь, но оперировать не буду, я очень занят».

Варя дождалась, когда он, закончив консультации, собрался домой. Она перехватила его уже на лестнице, опустилась перед ним на колени и сказала: «Умоляю Вас, не отказывайте. Именем Вашей дочери прошу помощи. Ведь они ровесницы. Если колено не будет сгибаться — это не просто инвалидность, это сломанная судьба или даже жизнь. Сегодня она отказывается есть, не хочет ни с кем разговаривать. А что будет дальше?! Сжальтесь над моей девочкой! Я уплачу Вам столько, сколько скажете». И он согласился. Сказал: «Сейчас об операции говорить пока рано. Мы сейчас снимаем воспаление. Если честно, то мы спасаем ногу. Был неправильно поставлен диагноз и упущено время. Операцию сделаем не ранее лета».

Окрыленная Варя примчалась в палату: «Анютик, он согласился тебя оперировать. Сказал, что отремонтирует так, что будешь не только красиво ходить, но и танцевать. Поэтому ты обязана есть, чтобы набраться сил. Мы ведь с тобой все беды пересилим!»

…Больница, лекарства, процедуры, электричка, короткий пятичасовой сон дома и опять больница…День Варя проводила с дочерью: кормила, помогала умыться, платила сменявшимся процедурным медсестрам, чтоб поаккуратней делали пункцию. И все это время Варю мучил еще один вопрос, встававший перед ней все острее — где взять денег на оплату операции. Запаса не было. Те, что были отложены на черный день, Варвара истратила год назад, тщетно надеясь спасти свою тяжелобольную мать. Кому только Варя в те месяцы не поклонилась с просьбой дать в долг денег. Ей, с ее гордостью, неумением просить и кланяться, привыкшей всю жизнь жить по принципу: «Лучше перетерпеть, чем просить», теперь пришлось, чтоб собрать необходимую сумму, обойти десятки людей.

Она, до этого обращавшаяся к Богу от случая к случаю, теперь молилась еженощно. Перед своей иконой «Одигитрии» рассказывала всю свою нелегкую жизнь и говорила: «Матерь Божия, для себя ничего никогда не попрошу. Услыши мою печаль, мою беду: спаси и сохрани деток моих. Избави их от бед и болезней. Смилуйся над рабой божьей Анной, даруй ей выздоровление, избави ее от увечья. Лиши меня здоровья и жизни, только помилуй деток моих».

Операция шла долго. Но вот в коридоре послышалось постукивание колес каталки. Дверь распахнулась. На каталке лежала ее кровинушка. Лицо бледнее простыни. Стали перекладывать на постель. Варя стала просить санитарок, чтоб делали это бережнее. Услышав голос матери, Аннушка открыла глаза и что-то прошептала. Варя не разобрала и наклонилась пониже к дочкиному лицу. И та еще раз теперь уже на ухо матери прошептала: «Мама, я не плакала, чтобы тебя не позорить…»

Поделиться

Класснуть