Творцы Валаамской симфонии

• К 225-летию нашего земляка — Валаамского игумена Дамаскина
• Продолжение

«Не пострижение и одеяние делают монахом, но небесное желание и Божественное житие, потому что в этом обнаруживается совершенство жизни». (Прп. Ефрем Сирин).

Поминайте наставников ваших

Тяжелая ноша — монашеский крест, крест настоятельский — еще более тяжек! Но как утверждают сами монашествующие, «достоин Христа тот, кто молитвенно и смело переносит все страдания, все муки, вплоть до крестной смерти. Не сами по себе страдания делают человека достойным Христа, — говорят они, — но страдания, через которые человек идет за Христом».

И если верно то, что «все познается в сравнении», то и масштаб личности настоятеля любого монастыря, и итоги его правления, и величие трудов вверенной ему братии будут понятнее нам при включении их в более широкий исторический контекст.

Судьба Валаамского Спасо-Преображенского мужского монастыря всегда была сложна и трагична. Не раз подвергался он опустошительным набегам и разорениям, но вновь и вновь «возрождался из пепла», а вместе с ним — и лучшие монастырские традиции, привнесенные сюда, по преданию, около тысячи лет назад ее отцами-основателями — афонскими иноками-миссионерами Сергием и Германом, Валаамскими Чудотворцами. Ведь «верность монашеским традициям, — как образно говорят здесь, — это не сохранение пепла, а раздувание огня, который волею Господа вновь и вновь разгорается в пламя благодатной монашеской жизни, просвещая и согревая мир и души людей, ищущих спасения». Не радости «мира сего» влекут избранников Божиих, но молитва, аскеза, борьба со страстями, стяжание добродетелей, труды, покаяние…, — основы их жизни.

Так, например, на момент вступления в должность игумена-строителя Назария (Кондратьева; 1737-1809), крупнейшего из известных нам игуменов-предшественников о. Дамаскина, к середине XVIII в. на Валааме не осталось практически никаких капитальных монастырских построек, ибо все они, выполненные в дереве, были безвозвратно унесены войнами, временем и огнем. Не осталось здесь также архивных документов, книг, наиболее значимых из имевшихся здесь некогда святынь и артефактов — документальных свидетельств ранее богатой монастырской жизни. А это значит, что в который уже раз в истории все нужно было «начинать с нуля».

От игумена Назария требовалось тогда практически в одиночку восстанавливать богослужебную жизнь (двое последних иеромонахов утонули незадолго до того в штормовой Ладоге); привлекать сюда новых монастырских насельников и трудников, создавая для них хоть сколь-либо приемлемые для жизни условия; заново отстраивать храмы и иные постройки (теперь уже в камне), да не просто «восстанавливать и отстраивать», но, главное, — возрождать лучшие древние и закладывать новые духовные монастырские традиции.

Не перечисляя всех заслуг игумена-строителя Назария, отметим лишь наиболее важные:

— при его непосредственном руководстве и духовном попечении в сер. XVIII в. на Валааме была по сути возобновлена монашеская жизнь, но уже на основе строгого Саровского устава;

— началось первое в валаамской истории каменное монастырское строительство;

— небезуспешной оказалась миссионерская деятельность валаамских иноков на берегах Аляски (изобилующая при этом немалым числом морских трагедий с гибелью валаамских иноков);

— кроме того, при его содействии и непосредственном участии переведено и издано на монастырские средства («на свой кошт»), впервые на церковно-славянском языке, «Добротолю́бие» (от греческого — «Филокали́я» (Φιλοκαλία — получившая широчайшее распространение в православии антология святоотеческих творений с IV по XV вв.),  книг, по преимуществу посвященных молитвенно-созерцательному опыту монашеской жизни, — кладезя духовной мудрости древних подвижников благочестия. (Примечание. Память преподобного Назария, игумена Валаамского, празднуется Русской Православной Церковью в Соборах Валаамских, Нижегородских и Тамбовских святых).

Волею Божией, по прошествии лет, одним из достойнейших продолжателей дела преподобного Назария стал отец Дамаскин, для которого житие и деяния валаамских монахов и трудников той далекой поры стали самой красноречивой наставнической проповедью. Именно эту внутреннюю их строгость, основательность, аскетичность, верность духовному наследию Святых отцов, а также традиции монастырского странноприимства, заложенные на Валааме при игумене Назарии, он не только унаследовал, но и плодотворно развил более полувека спустя.

Справедливость требует отметить, что у каждого из этих двух валаамских игуменов-подвижников был свой многомудрый наставник-архипастырь: для отца Назария — Преосвященнейший Гавриил (Петров), митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский (с 1763 по 1770 гг. — епископ Тверской), для отца Дамаскина — святитель Игнатий (Брянчанинов). Каждый из этих архипастырей-светочей, как и каждый из их подопечных игуменов, оставил в истории и судьбе Валаама свой неизгладимый след. Все они, по тогдашним меркам земным, совершили почти невозможное.

Но «что невозможно человеку — возможно Богу», во славу Которого вот уже много веков (иногда и со значительными вынужденными перерывами) здесь трудятся монахи, вознося святые молитвы за ближнего, за весь мир, за духовное процветание Валаамской обители.

Достойные плоды трудов

Всякий раз, бывая на Валааме, неизменно восхищаешься той дивной гармонией, что царит здесь между природной и рукотворной красотой: будь то сады и храмовая архитектура; тенистые аллеи реликтовых деревьев-исполинов и поля, где монахами и трудниками выращивались (и выращиваются) изобильные урожаи земных плодов… А скиты, доро́ги, мосты и каналы..?  Все здесь привлекает наш изумленный взгляд, подвигая к мысли о том, чтоб побольше узнать о тех временах и отцах-основателях этих дел.

Ответы нынешней братии поражают своим единодушием и теплом: «Да это все игумен Дамаскин! — улыбаются они. — При нем построили, а мы лишь поддерживаем».

К великому сожалению, в минувшем ХХ веке с его разрушительными для всей нашей страны потрясениями: революциями, гражданской войной, богоборчеством, вандализмом, тотальным «изъятием церковных ценностей»; Великой Отечественной войной и вынужденной эвакуацией всей валаамской братии (с главными монастырскими святынями и архивом) в Финляндию, а также последующим устройством на территории и в зданиях монастыря Дома-интерната для инвалидов труда и войны; турбазы…, — от «золотого века» игумена Дамаскина здесь, казалось бы, мало что осталось.

Но всепобеждающая любовь и благодарная память человеческие, словно неугасимые лампады пред иконами Сергия и Германа, Валаамских Чудотворцев, и Пресвятой Пречистой Богородицы, втайне теплились здесь даже в самые страшные для монастыря времена.

Милостью Божией, уже в наши дни мы можем еще раз с благодарностью вспомнить и монахов-молитвенников, и благотворителей, и всех великих тружеников эпохи нашего земляка — игумена Дамаскина, чтобы в тиши своих приходских храмов или в своих домах молитвенно отблагодарить их, ответив нашей сердечной любовью на их отеческие заботы и любовь. А были они поистине немалыми!

Игумен Дамаскин неуклонно следил за исполнением во вверенной ему обители строгого Саровского устава, за внутренним порядком и благочестием валаамских иноков. Но не все было в его силах. Лишь через 18 лет, благодаря содействию влиятельного при Дворе архимандрита Игнатия (Брянчанинова), ему наконец-то удалось окончательно удалить за пределы Валаама «бунтовщиков-подначальных». И с тех пор в монастыре — ни вина, ни табачных изделий, ранее контрабандно доставлявшихся на монашеские берега на пароходах и в лодках. Поговаривали даже об «острове трезвости» близ монастырской таможни, где до полного отрезвления выдерживали подгулявших еще на материке гостей-«богомольцев». Вот и летели от них «благодарственные письма во все концы». Да только отец-игумен не сходил уже с избранного им пути.

Рачительный и заботливый хозяин, игумен Дамаскин перестроил и оздоровил все нуждавшиеся в том назариевские постройки из дикого камня. Так, в скиту Всех Святых, где, по замечанию благочинного Игнатия: «…келии были необыкновенно худы, нездоровы, ни в одном российском монастыре я подобных не видел», появились новые, выполненные из обожженного кирпича, настоятельский, трапезный и шесть келейных корпусов, а также — стены со святыми вратами и часовня за оградой…

В центре скита — двухэтажный пятиглавый храм в древнерусском стиле в сочетании с традициями византийской и классической архитектуры. А многочисленные паломники, прибывавшие сюда уже целыми пароходами, не нарушали более молитвенный покой пустынников.

Для паломников и гостей монастыря были выстроены каменная двухэтажная гостиница и странноприимный дом. Ближе к склону горы, что над Монастырской бухтой, — водопроводный дом с мастерскими и хозяйственными службами. А неподалеку — работный и конюшенный дома…

В километре севернее от обители, у только задуманного тогда игуменского кладбища, также устроенного при игумене Дамаскине, возвели церковь во имя Всех преподобных отцов, в подвиге просиявших.

Для хозяйственных же трудов построили каменную ригу с двумя сушильными печами и обширным гумном с молотильной машиной; скудельный (гончарный), кирпичный и смолевой заводы…

«Визитная карточка» тогдашнего Валаама — «соде́ланные на века» дороги (с кюветами, мостами, каналами…), а чуть в стороне и поодаль — 18 новых освященных часовен, 10 поклонных крестов и знаменитые на весь мир лиственничные и дубовые аллеи!

Не заставили себя ждать и щедрые благотворители. Вскоре в пользу монастыря ими были переданы и оформлены в монастырскую собственность два доходных дома (в Москве и в Новгороде), новый пароход (по тем временам штука почти диковинная). Монастырем были приобретены несколько островов, на 2-х из которых — устроены гранитные карьеры и «каменные ломки».

Развивалось садоводство и огородничество. Только на осенней выставке плодов и овощей в Санкт-Петербурге (1861 г.) Валаамский монастырь был награжден Большой и Малой серебряными медалями. В целом же за время правления игумена Дамаскина обитель получила их 10.

Проводились и свои научные изыскания. Монастырем были организованы метеорологические и уровнемерные наблюдения, измерение и описание малых озер; в Монастырской бухте — устроен наскальный футшток для замера уровня воды в Ладоге (что помогало заранее и точно предсказывать начало петербургских наводнений); осуществлялась поддержка экспедиционных работ Гидрографического департамента Морского министерства (1858-1864 гг.).

Появилась даже своя фотомастерская (по тем временам — большая новинка для многих наших монастырей).

Фонд монастырской библиотеки (пострадавший ранее от пожаров) регулярно пополнялся большим количеством книг как духовного содержания, так и по различным отраслям ведения хозяйства; приобретались редкие рукописи; составлялись каталоги книжного собрания…

Монастырь, сам еще так нуждавшийся в поддержке, активно помогал бедствующим окрестным жителям (независимо от их вероисповедания) продуктами, одеждой, семенами…; поддерживал раненых и больных воинов времен русско-турецкой войны 1877-1878 гг.; жертвовал на восстановление окрестных приходских церквей и пустыней.

Келья игумена Дамаскина всегда была открыта для монахов и паломников. Часто батюшка исповедовал мирян, принимая живое участие в судьбах людей, падших нравственно (был к ним снисходителен, старался отеческой любовью наставить на путь истинный).

Он состоял в активной деловой переписке не только с монашествующими, но и многочисленными духовными чадами — мирянами, а также со многими учеными и сановными людьми.

К чести Валаамского монастыря, где всегда поддерживались афонские традиции старчества, из числа учеников игумена Дамаскина впоследствии стали старцами иеросхимонах Алексий (Блинов) и архимандрит Агафангел Олонецкий (Амосов). Сам же он стяжал дары умной молитвы и прозорливости, чему есть немало подтверждений.

Примечание: свидетельствами заслуг Валаамского игумена Дамаскина перед Матерью Церковью, служат видимые нами награды на его парадном портрете. Так, «За усердное прохождение настоятельской должности» Святейший Правительствующий Синод — высший орган церковно-государственного управления Русской церковью в синодальный период (1721-1917), наградил игумена Дамаскина Золотым наперсным крестом (1847 г.); в 1856 г.- Бронзовым наперсным крестом на Владимирской ленте; в 1859 г. — Бронзовой медалью на Андреевской ленте; в 1859 г. — Золотым наперсным крестом с цепью; в 1864 г. — орденом Святой Анны 2-й степени и другими.

* * *

С самого начала эта северная островная обитель, возникшая вдалеке от материковой линии на скалах древнего Валаама, влекла к себе аскетов, подвижников духа.

Благодаря отдаленному месторасположению и правильной внутренней организации жизни, во времена правления игумена Дамаскина она приобрела в целом законченные черты «уединенного, трудолюбивого, молитвенно-строгого» общежительного поселения иночествующей братии, выгодно отличаясь по своему укладу от суетной жизни «мира сего».

Строгое внутреннее достоинство иноков и их духовного наставника — игумена Дамаскина, красота валаамского богослужения, величественное пение монастырской братии; их повседневные труды и заботы об остро нуждающихся в поддержке и помощи ближних; искреннее желание жить по священным заветам Святых отцов, создали и монастырю, и его насельникам тот высокий заслуженный ореол, что так дорог и мил каждому чистому православному сердцу.

То были подвижники веры и духа, призванные Промыслом Божиим всеми силами своей души, всеми своими разносторонними и недюжинными способностями и талантами, еще более укрепляемыми горячими иноческими молитвами, обращенными ко Господу, Пресвятой Богородице и святым,  творить здесь то чудо, что наши современники называют не иначе, как Валаамской симфонией.

И эта дивная симфония, создаваемая здесь в веках многими и многими подвижниками веры и благочестия во славу Божию, с особой силой, по общему признанию, зазвучала именно в эпоху игумена Дамаскина, названную «золотым веком Валаама».

В трагическом ХХ веке она вновь оказалась почти утраченной. Но Бог поругаем не бывает! И вот уже в наши дни эта тема — достойно подхвачена нынешней Валаамской братией во главе со своим многомудрым игуменом — владыкой Панкратием, отчего и сам Валаам, и древняя святая обитель на нем (в который уже раз в истории) стали еще более величественными, а место — светлее и краше. Слава Богу за все!

Да сохранят Господь и Пресвятая Пречистая Богородица святой Валаам ныне, и присно, и во веки веков! Аминь.

Материал подготовили Николай и Наталья МИНИНЫ.

 

Поделиться

Класснуть